Семь месяцев бесконечности

Итак, мы решили ждать улучшения видимости, чтобы попытаться отыскать след. Накинув теплые парки, мы присели за нартами, укрываясь от ветра. Собаки тоже прилегли, и их стало быстро заносить снегом. Вдруг меня осенило. «Ребята! — вскричал я, обращаясь ко всем сразу. — А почему бы нам не разбить аварийную палатку! В ней и переждем непогоду пока, а дальше будет видно». Предложение было принято с энтузиазмом. Вчетвером мы быстро раскинули небольшую шатровую палатку и забрались внутрь. Теперь пусть дует, а мы пока могли закончить с ланчем — уж очень невнятным он был сегодня, и не только для меня. Закусывая шоколадом не успевший остыть чай, просидели два часа, но погода не улучшалась. Решили ждать до 16 часов, а затем ставить настоящий лагерь. Сразу же по принятии этого решения прямо над головой мы услышали веселый голос Джефа: «Привет, ребята! Долго ли вы будете еще бастовать?!» И через мгновение в палатку просунулась его счастливо улыбающаяся физиономия. Увидев, что все в сборе и все в порядке, он улыбнулся еще шире, а потом спрятал улыбку и, как бы припоминая что-то важное, утвердительно кивнул годовой и пробормотал: «Да, сорок семь!» Оказалось, что от его лагеря до нашего расстояние одна веревка и сорок семь шагов. Джеф рассказал, что, обнаружив наше отсутствие, они с Дахо подождали немного, а затем разбили лагерь и, привязав к нартам веревку, принялись ходить по радиусу, пытаясь увидеть нас. (Хороши бы мы были, если бы не остановились, а стали бы тоже искать!) Веревки длиной 150 метров не хватило, но Джеф заметил, по его словам, что-то похожее на нашу палатку и, привязав веревку к ледорубу, в перерыве между порывами бросился в нашу сторону, подобно пловцу, выбирающему подходящий момент для входа в штормовое море. Оказалось, что надо пройти еще сорок семь шагов. Не стоит и говорить, как мы обрадовались сообщению Джефа. Мы снова вместе! Непогода, словно осознав, что такими примитивными методами ей не удастся разлучить наш дружный экипаж, немного отступила, ветер поутих, и видимость улучшилась настолько, что порой вдалеке можно было различить палатку Джефа. Появление Джефа было столь внезапным, а радость, вызванная этим событием, так велика, что я забыл затянуть веревку, которой были закреплены ящики на передке наших нарт. (А развязывал я ее для того, чтобы извлечь термометр.) Это обнаружилось очень скоро — сразу же после того, как мы двинулись за Джефом. Нам удалось достаточно быстро выйти к ледорубу, наполовину торчащему из снега. К нему была привязана яркая розовая веревка. Мы с Джефом побежали вдоль нее и вскоре увидели палатку. Джеф к ней и направился, а я вернулся к ребятам. Собаки, наверное, чувствуя близость лагеря, побежали очень резво, и мне стоило огромных трудов поддерживать этот темп, так как я бежал перед упряжкой, показывая дорогу. Внезапно раздавшиеся позади гортанные крики Уилла и лай собак заставили меня остановиться и оглянуться. Так и есть, ящики! Оба стоящих впереди ящика свалились на снег и раскрылись. При этом из них высыпалось много нужных вещей, включая посуду, полиэтиленовые пакеты с супами и все прочее. Идущие следом за нами собаки Кейзо, моментально разобравшись в ситуации, стали быстро помогать нам собирать разбросанные по снегу предметы, главным образом съедобные, да так рьяно, что нам с трудом удалось отказаться от их услуг. Нашли все. Потери были незначительные: несколько пакетов с супом и пластмассовая чашка, которую мы с Уиллом использовали для разлива супа и сохранившая поэтому его замерзшие остатки. Такое лакомство никак не могло пройти мимо внимания Монти, и эта кружка в его железных зубах моментально превратилась в нечто антикварное. Скоро мы подъехали к палатке Джефа. Погода улучшилась, и у Уилла появилась идея продолжить маршрут, тем более что нунатаки Лайнс, где находился злополучный склад, были отсюда видны. Но Джеф отказался, так как он уже распряг собак, покормил их и разбил лагерь. Пришлось и нам ставить палатки в надежде на завтрашнюю хорошую погоду, к которой, как нам казалось, были все основания: ветер стихал, температура понижалась, и, главное, горизонт с северо-запада — самого опасного для нас в последнее время направления — был чист. Когда я распрягал собак, то выяснил причину такой апатии Джуниора сегодня утром. Синтетические жилеты, которые мы надевали на всех собак и которые помогли некоторым из них уцелеть при падении в трещины, поскольку не давали им вывалиться из постромок, сейчас стали играть крайне отрицательную роль. Снег, набивавшийся под жилеты во время пурги, смерзался, превращался в лед и в местах контакта с постромками стирал шерсть и кожу собаки до крови. У Джуниора на груди была просто кровоточащая рана. Просто уму непостижимо, как эта собака, не жалуясь, тащила нарты несколько предыдущих дней. Но сегодня ей стало совсем невмоготу, и она отказалась от работы, имея для этого более чем уважительную причину. По моему предложению мы сняли жилеты с собак, оставив его только на Горди — крупном короткошерстном псе, — которому жилет очень шел и не доставлял видимых неприятностей. Джуниор получил освобождение от работы на две недели. Мы надеялись, что свежий воздух, собачий язык и отсутствие внешних раздражителей помогут ране достаточно быстро затянуться. За сегодняшний полный приключений день мы прошли 15 миль. Лагерь в координатах: 70,6° ю. ш., 64,7° з. д.