Семь месяцев бесконечности

Вопрос о лидерстве в нашей экспедиции до сих пор, как мне кажется, решался неверно. Еще в Гренландии я предложил Уиллу довольно простой и, как мне казалось, рациональный вариант организации нашего движения. Я предлагал дневную смену лидирующей упряжки, потому что, как ни говори, а идущим впереди по снежной целине собакам труднее всего. При этом предполагалось, что в случае необходимости идти впереди на лыжах будет один из двух погонщиков лидирующей упряжки; на следующий день эта упряжка уходит на последнее место, а вперед выходит упряжка, шедшая второй, с соответствующей сменой лидирующего лыжника. При этом обеспечивалась бы необходимая сменность и собак, и людей, а также более равномерное распределение нагрузки между всеми участниками экспедиции — как людьми, так и собаками. Тогда, в Гренландии, это предложение не было поддержано со ссылкой на то, что упряжка Джефа самая быстрая и поэтому должна идти впереди бессменно, а что касается лидирующего лыжника, то эту роль я взял на себя добровольно, так как хотел выяснить свои физические возможности перед трансантарктическим переходом. В результате вторую половину маршрута (около 1000 километров) я все время шел первым, а упряжка Джефа бессменно шла за мной. Но тогда, в Гренландии, была тренировка, когда подобный риск мог быть оправдан. Иное дело здесь, когда впереди еще оставалось более 5000 километров и около пяти месяцев пути. Здесь было чрезвычайно важно правильно распределить нагрузку между всеми, потому что успех экспедиции целиком и полностью зависел от того, как будут расходоваться силы того или иного участника и той или иной упряжки. Помню, что еще месяц назад, когда мы уже начали втягиваться в экспедиционный ритм, оставив позади все стартовые неурядицы, я вновь предложил Уиллу и всем остальным изменить организацию движения. Но опять мое предложение не нашло поддержки у Уилла, который по вполне понятным причинам предпочитал идти последним — наиболее простая позиция как для собак, так и для погонщиков, — и, как это ни странно, у Джефа — ему-то, казалось, сам Бог велел выступить тогда, но он промолчал, — и все осталось по-прежнему. Но вот сейчас Джеф не выдержал и запросил пощады. Я ожидал, что Уилл предложит мне возглавить гонку по старой гренландской традиции, но он, очевидно, приберегал меня, как НЗ, на крайний случай. Во всяком случае Уилл обратился к Этьенну с предложением пойти вперед. Дело в том, что с уходом Джефа с лидирующей позиции становилось необходимым иметь впереди лидирующего лыжника, так как ни одна из собак, кроме Тьюли, не могла работать вожаком. Итак, после обеда порядок следования изменился: вперед на лыжах вышел Этьенн, за ним упряжка Кейзо, далее мы с Уиллом и замыкающими Джеф и Дахо. Погода, как будто ожидавшая восстановления социальной справедливости, начала улучшаться прямо на глазах: небо и горизонт прояснились и появилось солнце, яркое солнце над головой. Это подняло настроение, несмотря на продолжающийся — правда, уже без поземки — встречный ветер. Уилл, решив немного размяться, ушел вперед к Этьенну. Так они и шли впереди — невысокие, в одинаковых, различающихся только флагами на спинах оранжевых костюмах — два великих путешественника, с фантастической встречи которых в апреле 1986 года в бескрайних просторах Северного Ледовитого океана и началась эта тоже фантастическая в своем роде экспедиция. Они скользили на лыжах на великолепном фоне плавающих в мираже далеких гор. Внезапно в разрыве облаков, все еще застилающих горизонт с юго-востока, мы увидели огромный белоснежный треугольный парус горы Джексон. Это вторая по высоте вершина Антарктиды после массива Винсон. Высота ее 4200 метров. По мере нашего продвижения она поворачивалась к нам иным ракурсом, и я отчетливо видел ее всю, уже больше напоминающую по форме гигантский зуб акулы с острой треугольной вершиной и зазубренными краями, один из которых круто обрывался к юго-западу, а второй, более пологий, плавно скатывался к северо-востоку.