Семь месяцев (ЛП)

— Не совсем. Просто, я подумал, что ты стала какая-то странная за последние пару месяцев. Ты не думала об этом раньше?

Я?

— Нет, спасибо, не думала.

— Нет, все не так, Эм. Ты стала такой странной после нашего первого секса. Это навело меня на мысли, что я сделал что-то не так. Или, я не знаю, будто ты никогда даже не хотела этого.

Ой. Да, ладно. После этого я стала вести себя странно, это я могу признать. Но это вина Милли. Я бы никогда не посчитала это странным, если бы она не рассказала мне, что Майлз говорил об этом за моей спиной каждый раз, когда мы делали это.

— Твой возраст испугал меня, — солгала я.

Не то, чтобы это могло что-то изменить, просто я не хочу, чтобы он знал, что Милли играет большую роль в нашем разрыве, ну, или в моих странностях, которые, по-видимому привели к нашему расставанию.

Но его возраст действительно пугал меня. Или люди его возраста. Он ненамного старше меня, меньше чем на год. Тем не менее, в моей школе ребята на класс старше меня были… пугающими. Они были из тех парней, которые смеются над тобой совершенно ни за что, и Майлз дружил с большинством из них.

Эти парни — единственная причина, по которой мы с Майлзом вообще встретились. Если бы они не пытались придираться ко мне из-за моего цвета волос, Майлз даже не посмотрел бы в мою сторону. Благодаря моей сестре, я поверила в то, что он говорил с теми парнями о том, что он лишил меня девственности. Но тогда я была не совсем уверена.

Если бы не я, Майлз никогда бы не встретил Милли, потому что она училась в другой школе.

— Как это тебя испугало? — его руки разжимаются, пальцы уже не белые, а снова розоватые.

У него большие руки, я только заметила. Ладно, какого хрена?

— Я думала ты издеваешься надо мной со своими друзьями.

— Издеваюсь из-за чего?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Наш первый раз был не совсем лучшим. Так что, может быть, ты сказал им, какая я ужасная, или что-то в этом роде. Эта мысль беспокоила меня, поэтому я стала странной, — или что-то вроде того.

Майлз делает ещё глоток воды, на этот раз слегка ухмыляясь.

— Эм, это был мой первый раз тоже, понимаешь? Это было отстойно, потому что ни один из нас никогда этого не делал. Зачем мне рассказывать об этом своим друзьям? И знаешь, если бы я сделал это, я бы рассказал им как про самую лучшую ночь в моей жизни, какой она, вероятно, была тогда.

Я и в самом деле не знала этого. Даже не рассматривала такой вариант. Правда, раньше я слишком много слушала свою сестру. Если она сказала, что Майлз говорил обо мне, значит так и было. Я верила ей. Хотя, когда она предложила мне расстаться с ним, я просто не смогла. Я любила Майлза. По крайней мере, той любовью, какой может любить подросток.

— Ну, в любом случае, Милли подходила тебе больше, — небрежно говорю я, надеясь уйти от этой темы.

Тем не менее, это правда. Майлз никогда не был со мной по-настоящему счастлив, возможно, потому, что я не очень любила людей, которые постоянно сравнивали меня с моей сестрой-близнецом каждый день. Это делало меня неуверенной в себе, и он знал это. Хотя он никогда не раздражался, когда я плакалась ему об этом. Он просто обнимал меня и говорил, что мне можно грустить.

Я все ещё думаю, что его это раздражало.

И даже в пятнадцать лет я боялась, что Майлз втайне хочет, чтобы я была своей сестрой.

Ну или я просто была тупым, закомплексованным подростком и ещё не вполне осознавала факт того, что у Майлза и так полно других проблем, которые нужно решить.

— Я тоже так думал. Не тогда, когда мы были вместе, а после, — он качает головой, — но потом она умерла.

— Ты думала выходить замуж в будущем?

Какого черта наш разговор пришел к этому? Майлз и я не разговариваем. Во всяком случае мы не так с ним близки. Мы не делимся грязными секретами, не ведём серьезных разговоров, особенно о жизни других людей. Это не про нас.

Всего десять минут назад мне хотелось взять его за горло и крепко сжать, просто чтобы избавиться от него. Но, я полагаю, что вернуться к старым привычкам легко. Нахуй тебя за такие привычки.

Майлз проводит рукой по лицу, испуская смесь из стона из вздоха, как будто он не знает, кричать ему или плакать. Его голубые глаза встречаются с моими, и я немного удивлена обнаружив, что он покраснел и вот-вот заплачет.

Мне это не нравится. Совсем не нравится.

Утешать людей — не мое, а утешать Майлза — тем более. Если он начнет плакать по Милли, я присоединюсь к нему, потому что она все ещё моя сестра, и я все ещё грущу по ней. Но не плачу. Я никогда не плачу. Уже нет.

— Я… ээ, — он прочищает горло, выталкивая из лёгких ещё одну волну воздуха. Это похоже на дуновение воздуха, которое люди выпускают, когда они начинают плакать и пытаются подавить слезы. — Я всегда думал, что женюсь на Милли. Я никогда не позволял себе думать дальше этого, представлять свою жизнь без нее. И даже после её смерти я никогда не думал об этом. Но две недели назад все изменилось.

— Почему?