Семь миров. Импульс

– Отец, – робко произнесла Атла. – А может быть, Вселенная не дает нам вмешаться в его разум, потому что у нас нет права на это?

– Чушь, – усмехнулся шаман. – Этот мальчик есть порождение коллективного сознания всей нашей системы. Все население всех миров вот уже много тысяч лет мечтает превратить свои миры в чудо. Сколько народу погибло в немыслимых трудах, сраженного ядом собственных планет. Его звали уже очень давно, и то, что он видит нужный нам мир, не удивительно. Боги лишь используют его, чтобы открыть глаза остальным. И мы имеем право взять его, так как его дар ему не принадлежит!

Шаман был, как всегда, жесток и радикален. Он не питал сострадания ни к кому и любой свой поступок оправдывал служением высоким целям.

– Идем же, – повторил он свой приказ.

Татида отрицательно замотала головой, но отговаривать Лана не стала.

Шаману подали Ладью. Так называли каменные вытянутые формы, на которых крамы летали над городом.

Усадив дочь и прорицательницу, он направился к пирамиде с Марсием. Совершив вокруг нее несколько кругов, прислушиваясь к мыслям тулонца, изучая его энергию и настрой, он решительно взвился к вершине и завис над ней.

– Поражаюсь, что заняло у вас столько времени? – надменно произнес он. – Самый обычный тулонец. Ни одна из сверхспособностей не развита, он не провидец и не шаман, он никто!

Улыбнувшись, Татида прикрыла глаза.

– А что, если способности его скрыты в тех глубинах, куда мы не можем проникнуть? – хитро спросила она.

– А есть ли такие глубины? – возразил ей шаман.

– Смотри сам. Он весь твой, – указав рукой на Марсия, произнесла Татида.

Шаман завис точно над вершиной пирамиды, по одной линии с Марсием. Наклонившись, он закрыл глаза и невидимыми руками сдавил юноше череп.

Марсий продолжал сидеть в своем заточении. Он не видел ни ладьи над пирамидой, ни шамана, но почувствовал тревогу.

Лан собрал всю волю в кулак и начал воздействие, заломив тулонцу шею. Марсий не реагировал. Мысли, чувства, страхи его были на поверхности, но видения сидели так глубоко, что шаман не мог до них добраться.

– Помогайте, – со злобой произнес Лан.

– Так нельзя! – возразила Атла.

– Ты убьешь его! – воскликнула Татида.

– Я приказываю, – крикнул Лан.

Атла встала рядом с отцом и взяла Марсия за запястья, Татида положила тулонцу руку на грудь. Они усилили воздействие Лана, подключив все свои чары.

Марсий почувствовал духоту и лег.

Он не знал, что три самых сильных мага в этот момент рвут его на части, но интуитивно защитился. Он стал молиться, хотя обычно этого не делал. Он звал на помощь братьев Лаунов – своих предков, героев древнего мира. Он призывал волков, покровителей его дома, и просил тулонского бога защитить его.

– Немыслимо! – произнес шаман.

Татида кивнула.

– Что ты видишь? – спросил отец Атлу.

– Мы добрались до его воспоминаний, но о видениях ничего не известно, – тихо произнесла она. – Все очень ясно – и мысли, и прошлое, но видения закрыты для нас чем-то очень густым и неподвижным.

– Что скажешь о его будущем? – строго спросил Лан Татиду.

Прорицательница вынесла вердикт:

– Вижу много вариантов, его жизнь все время будет висеть на волоске, и мне неведомо, в какой момент она оборвется. Одно скажу точно: этот мальчик совершит нечто великое. Его покровители очень сильны и из этой жизни так его не отпустят, пока он не закончит то, зачем пришел! Оставь его!

Шаман резко отпустил голову тулонца, Атла – запястья, Татида убрала свою руку с его груди.

Марсий почувствовал себя лучше.

– Что же, значит, будем с ним дружить! – хитро улыбнулся шаман, посматривая на Марсия с легкой завистью.

– Мы-то с ним дружить можем, – рассудила Татида. – Но захочет ли он?

– Мы можем получить его видения, только если он сам их отдаст, – заключила Атла. – Он должен стать одним из нас.

– Что ж! Я в вас верю, – произнес шаман. – И еще: никто на Краме не должен знать, что мы не смогли одолеть его! – добавил он строго.

Татида посмотрела на Атлу:

– Будем продолжать нашу линию с предательством Кария, – решила прорицательница. – Разочарование в самом близком человеке ослабит его волю. Ему яростно будет хотеться заполнить пустоту. И ты, моя родная, старайся быть с ним поласковее.

– Он презирает меня! – воскликнула Атла. – Он ненавидит всех нас, он предан своему миру. Разве ты не видишь?

– Все может перемениться, – улыбнулась Татида.

Два крамовских часа спустя.

Марсий сидел в центре своего конуса и уставшими глазами смотрел вверх. Никто не приходил к нему уже двое суток, лишь вода иногда появлялась в лунках на стекле и, выходя за край, скатывалась вниз, как слезы. На Краме стояла ночь, отчего внутри пирамиды было темно, и только слабый свет от трех спутников частично проникал внутрь.