Семь миров: Импульс

Механический скрежет раскрывающегося саркофага разбудил ее после глубочайшего сна. Сквозь пелену тумана она увидела исхудавшее лицо оила. Обтянутый тонкой кожей череп, впавшие внутрь глаза и призрачный капюшон отбрасывали на ее лицо тень. Атла не сразу поняла, где находится и что произошло. Крамовский шаттл состыковался с кораблем полуживых оилов, выгрузил товар на борт, и, получив в награду пару пластин с алмазной крошкой, проследовал восвояси.

Осознав это, Атла почувствовала себя брошенной. Больше ничто не связывало ее с дом. Алчный крам-пилот, её последняя чахлая ниточка, оборвалась. Она была совершенно одна среди чужаков, пожирающих её голодными и несчастными глазами. После борьбы с душами Атла заметно ослабела. Сил не было в теле. Напрягая мышцы лба, она пыталась прочесть мысли врагов, но все попытки были напрасны. Последнюю энергию она отдала как раз на то, чтобы лишить себя проникающих способностей и закрыть распахнутое настежь сердце.

«Потребуется немало времени, чтобы восстановиться», — пронеслось у неё в голове, и, заметив, как оил наклоняется над ней, подумала: «Нет гарантий, что это время будет у меня и я не стану их едой».

— Зрачки реагируют на свет, — слабым, усталым голосом очень медленно произнес оил.

Девочка правильно перевела каждое из слов. К счастью, Атла успела овладеть всеми языками Семи миров еще в детстве. По поводу того, стоит ли засорять мозг юной жрицы запутанным, витиеватым и самое главное вымирающим языком золотоволосых, ходило много споров в храме, но Татида резко настояла на том, что древний инопланетный язык будет иметь силу в мире мертвых, и ее воспитаннице он необходим, как воздух.

Как ни странно, но этот язык одним из первых пригодился ей в мире живых.

— Она жива, — послышалось откуда-то снизу.

Атла медленно повернула голову в сторону доносившегося звука, но никого не увидела. Интерьер помещения удивил ее своей мрачностью: вертикально составленные гробы, полумрак, свидетельствующий о сильной экономии энергии, и жуткая теснота. Было холодно, воздух сильно разрежен, так что вместо привычного вздоха ей приходилось делать три. Но даже не это было самым главным изменением, а другое: время, неосязаемое, эфемерное явление, протекало здесь по-другому — медленнее, и это девочка сразу почувствовала.

Движения оила были плавными, легкими, но заторможенными. В какой-то момент Атла было почувствовала свое превосходство, но, заметив в руках оила умертвляющий свет, древнейшее оружие рыжеволосых, замерла.

Оил медленно наклонился над ней и поднес смертельный свет к её лицу. Атла почувствовала тепло.

— Хочешь ее убить! — послышался все тот же голос снизу.

— Не вижу смысла оставлять ее в живых. — монотонно ответил оил. — Из ее тела можно добыть полезные элементы.

Атла все отчетливее чувствовала жар на своем лице. Оил был настроен решительно.

— Стойте! — вскрикнула она, испугав инопланетянина громким голосом.

Оил резко отдернул руку. Атла стала умолять:

— Не делайте этого, я пригожусь вам!

Инопланетянин поморщился.

— Кажется мне, она говорит на нашем языке?

— Пожалуй, что так, — удивленно протянул голос снизу.

Атла увидела над своей головой возвысившуюся фигуру второго существа. Пара любопытствующих голубых глаз, огненно-рыжие длинные волосы, волнами обвивающие голову, и мертвенно бледная, прозрачная кожа. Новое существо было женщиной, это бесспорно. Сквозь ткани выделялась грудь, фигура была более сутулой и широкой книзу, а во взгляде читалось исключительно женское любопытство.

Первичное разделение особей на мужчин и женщин было присуще каждому из семи миров, исключением могла стать разве что Мури, планета, погрязшая в клонировании и спутавшая все карты естественных отличий. Мужчины существенно отличались от женщин своих же миров. Порой, живя на одной и той же планете, непонимание между ними доходило до того, что они уже называли друг друга инопланетянами, и казалось даже, что мужским особям соседних миров проще договориться между собой, чем сделать то же самое с женщиной своего дома. Полуживая пара призрачных оилов не стала исключением. Сама того не желая, Атла стала свидетелем очередной семейной перепалки, самобытной, своеобразной, присущей только народу оилов, но развивающейся по стандартной схеме непонимания и нежелания уступить. Это было дикостью для Атлы, но причиной спора стала её жизнь.

— Оставлять ее нет смысла! — настаивал мужчина, ведомый сиюминутным желанием насытить свой организм.

— Она нам может помочь! — оттягивая руку со смертельным светом от лица девочки, настаивала оилка.

— Как? Это всего лишь дитя! — не уступал ее напарник.

— Знает наш язык! Поймет, что надо делать! — уговаривала его женщина.

— Брось! — оттолкнул жену оил. — Она не поймет и не станет!

— Я сделаю все, что скажете! — вмешалась Атла, посмотрев инопланетянину прямо в глаза.

Атла почувствовала холод, спровоцированный ледяным прикосновением руки оила к ее горлу. Она вздрогнула. Холод пугал её горячую кровь сильнее, чем смертельный луч. Оил был не так слаб, как показалось с первого взгляда.