Семь монет антиквара

Сэм тронулся в путь. Метакс дал понять, что не хочет провожать его до Камня и что монету он отыщет там попозже. Пастуху, похоже, стало спокойнее оттого, что Сэм уходит, будто угроза навсегда лишиться любимых холмов и быть затянутым в страшное «нечто» могла окончательно развеяться только с уходом Самоса Самосского. Он даже едва с ним простился — отвернулся и пошел заниматься козами. А может, просто не любил долгих прощаний.

Сэмюел зашагал по холму к лужайке, на которой приземлился сегодня утром, — казалось, это было сто лет назад! Вдали закатывалось за море красное солнце, и ему привиделась вдали, над волнами, черная точка. Аполлон в своей колеснице объезжает небо на закате дня? Почему бы и нет? Похоже, на свете нет вообще ничего невозможного.

7 БЕШЕНЫЙ КРОЛИК

Некоторое время Сэм оставался на цементном полу подвала, стоя на коленях и пытаясь перевести дух. Помимо приступов тошноты, одним из самых утомительных последствий «путешествий» был эффект эха, всегда сопутствующий возвращению в настоящее: каждый звук и каждое движение как будто повторялось по два раза. В схватке с толстым Монком на турнире Сент-Мэри по дзюдо это ощущение дежавю оказалось для Сэма бесценным — оно позволило предвосхищать каждую атаку противника. Однако сам по себе этот эффект был очень неприятным, и Сэм подождал несколько минут, пока он рассеется. Наконец вышел из тайной комнаты, аккуратно прикрыв вход гобеленом. В магазине никого не было, он смог спокойно переодеться — какое счастье, джинсы! — и проглотить полплитки шоколада, который специально для таких случаев держал в кухонном шкафу. Потом выбрался через окно на первом этаже и один за другим пересек дворы госпожи Бомбардье и Фостера (его собака, обычно вполне доброжелательная, на этот раз зарычала: возможно, унюхала запах своего далекого греческого предка).

Убедившись, что улица Барнбойм пуста, Сэмюел перемахнул через забор и направился в сторону бабушкиного дома, молясь о том, чтобы тети Эвелин не было дома. К несчастью, в пути Аполлон его, видимо, оставил. Стоило Сэму сделать несколько шагов от автобусной остановки, как к нему подлетел новенький джип «порше», въехав прямо на тротуар и с визгом затормозив в сантиметре от Сэмовой ноги. Рудольф, жених тети Эвелин (это она его так называла: «мой жених», хотя ему было не меньше пятидесяти и он давно вышел из возраста, когда приударяют за «невестами»), выскочил из машины как черт из коробочки.

— Сэмюел, какая встреча! Позволь поинтересоваться, откуда ты?

— А почему это вас интересует?

Окно у пассажирского сиденья опустилось, и наружу выплеснулся поток кондиционированного воздуха.

— Конечно, его это интересует, грубиян несчастный! — заорала тетя Эвелин. — Надо ведь хоть кому-то беспокоиться о том, где ты болтаешься целыми днями! Если бы твой отец не исчез и не заставил дедушку и бабушку заботи…

— Ладно, дорогая, оставь, я сам им займусь.

Рудольф решительно двинулся на Сэма, будто намеревался от души врезать племяннику. С тех пор как Аллан Фолкнер запропастился неведомо куда, Рудольф возомнил себя главой семьи и к тому же был уверен, что видит в Сэме задатки будущего опасного преступника. В общем, идея о детском исправительном учреждении принадлежала ему.

— Так ты, значит, не обедал у бабушки? Она уехала играть в бридж и всё гадала, куда же ты пропал.

— Я говорил ей, куда иду, — сказал Сэм. — Я был у Гарольда.

— Ах, у Гарольда… Бедняга Гарольд, всё стерпит…

Его голубые глаза вспыхнули металлическим блеском, и было видно, что ему совсем не жаль беднягу Гарольда.

— А расскажи-ка, чего ты вчера наговорил своей тете?

— Вчера?

— Да, вчера. Похоже, ты пытался впутать в свои делишки Лили и вдобавок настроил дедушку против Эвелин!

— Что? — возмутился Сэм. — Да ведь она сама устроила истерику! Мы просто сидели и ели хлопья, и тут…

Рудольф замахнулся.

— Не смей так говорить о своей тете!

Сэмюел приготовился защищаться, но тут заметил, что Лили, сидевшая на заднем сиденье машины, изо всех сил подает ему какие-то знаки. Он не понимал, что именно она хочет сказать, но предположил, что ссора с Рудольфом добавит ей проблем. Поэтому отступил и опустил глаза.

— Так-то лучше, — рявкнул Рудольф, который отнес смирение Сэма на свой счет. — У Эвелин слабые нервы, ты в курсе? А твой отец никогда о ней не заботился. Во многом по его вине она сейчас в таком состоянии. Так что, если ты намерен вести себя, как он, будешь иметь дело со мной.

Сэмюел пожал плечами и ничего не ответил.

— Мы до вечера в аквапарке. Если, когда вернёмся, дедушка и бабушка опять на тебя пожалуются… Ну, ты понял, да?