Семь мужей Эвелин Хьюго

Взять хотя бы ранний – ей было тогда восемнадцать, – закончившийся разводом брак. Далее служебный роман и второй, бурный и скандальный, брак с голливудской знаменитостью Доном Адлером. По слухам, Эвелин ушла, потому что он бил ее. Возвращение с французской «новой волной». Поспешное бегство с певцом Миком Ривой. Образцово-показательное бракосочетание со щеголеватым и элегантным Рексом Нортом и расставание по причине взаимной супружеской неверности. Чудесная лав стори с Гарри Кэмероном и рождение их дочери Коннор. Душераздирающий разрыв и поспешное замужество: новый избранник – ее старый режиссер Макс Жирар. Увлечение моложавым конгрессменом Джеком Истоном, поставившее точку в ее отношениях с Жираром. И, наконец, брак с финансистом Робертом Джеймисоном, по слухам, ставшим местью Эвелин бывшей партнерше и сестре Роберта – Селии Сент-Джеймс. Все ее мужья уже отошли в мир иной, оставив Эвелин единственной, кто знает подлинную правду обо всех этих отношениях.

Эта работа будто специально для меня, если только я хочу рассказать об этом.

Задержавшись в офисе допоздна, сегодня вечером я возвращаюсь домой около девяти. Квартира у меня маленькая, и, наверно, самое подходящее название для нее – крошечная баночка сардин. Но и она становится на удивление просторной, когда половины твоих вещей уже нет. Дэвид выехал пять недель назад, и я до сих пор не удосужилась заменить посуду, которую он забрал с собой, и кофейный столик, подаренный его матерью на нашу свадьбу в прошлом году. Господи. Мы не дотянули даже до первой годовщины.

Захожу в комнату, бросаю на диван сумку – какая ж все-таки мелочность, унести с собой этот несчастный кофейный столик. Теперь у него новая, полностью меблированная студия в Сан-Франциско – часть щедрого релокационного пакета по случаю назначения. Думаю, столик отправился на склад вместе с тумбочкой и всеми нашими поваренными книгами, по праву, как он настаивал, принадлежащими ему. Поваренных книг мне не жаль. Я не занимаюсь готовкой. Но когда на вещах написано «Моник и Дэвиду – на многие годы счастья», каждый вправе считать, что это принадлежит и тебе тоже.

Вешаю пальто и не в первый уж раз задумываюсь: это Дэвид согласился на новую работу и переезд в Сан-Франциско без меня или я отказалась уехать из Нью-Йорка ради него? Снимаю туфли и снова прихожу к тому же: наверно, ответ где-то посередине. Но вслед за этим, как всегда, возвращаюсь к мысли, которая каждый раз жалит заново: «Он действительно ушел».

Заказываю пад-тай и иду принять душ. Включаю горячую воду. Вот такая по мне – чтобы почти обжигала. И еще мне нравится запах шампуня. Это, наверно, мое любимое место – под струей. Здесь, в облаке пара и клочьях пены, я уже не Моник Грант, брошенка. И даже не Моник Грант, скисший сочинитель. Я просто Моник Грант, обладательница роскошных банных продуктов.

Я вытираюсь насухо, надеваю спортивные штаны и едва успеваю убрать с лица волосы, как в дверь уже звонят – заказ прибыл.

Сажусь с пластиковым контейнером перед телевизором и пытаюсь отключиться. Хочу, чтобы мозг занялся чем-то еще, а не думал о работе и Дэвиде. Но, покончив с ужином, понимаю – бесполезно. А раз так, то лучше поработать.

Сама идея – взять интервью у Эвелин Хьюго, контролировать ее рассказ и не позволять ей контролировать меня – немного пугает. Есть у меня такая слабость – переусердствовать с подготовкой.

Выглядит все устрашающе – интервьюировать Эвелин Хьюго, контролировать ее рассказ и не позволить ей контролировать меня. Моя проблема не только в чрезмерном старании. Что еще важнее, я всегда веду себя как страус, хочу спрятать голову в песок и избежать того, с чем не желаю сталкиваться лицом к лицу.

Итак, следующие три дня я посвящаю исключительно знакомству с Эвелин Хьюго. Поднимаю старые статьи о ее браках и скандалах, смотрю по вечерам ее старые фильмы: «Закат в Каролине», «Анна Каренина», «Джейд Даймонд», «Все для нас». Раз за разом прокручиваю сцену из «Души общества», где она выходит, голая, из воды, и, когда засыпаю, продолжаю видеть ее уже во сне.

Мало-помалу я даже начинаю в нее влюбляться. Не сильно, немножко. С одиннадцати вечера и до двух ночи, когда остальной мир спит, на экране моего лэптопа – она, и ее голос наполняет мою гостиную.

Отрицать невозможно – Эвелин поразительно красивая женщина. Люди часто говорят о ее прямых и густых бровях и светлых волосах, но я любуюсь лепкой ее тела. У нее четкая и сильная линия подбородка, высокие скулы, и это все как бы нацеливает взгляд на припухшие губы. Глаза большие, но не столько округлые, сколько миндалевидные. Загорелая кожа вкупе со светлыми волосами наводят на мысль о пляже, но тем не менее выглядят элегантно. Я знаю, что это не дар природы – ни светлые волосы, ни кожа с бронзовым отливом, – но не могу отделаться от чувства, что так должно и быть, что люди должны рождаться вот такими.