Семь на семь

Через три дня губа уже почти вернулась к своему нормальному размеру – если не приглядываться, то и не заметишь. Кириллу предстоял важный разговор с Томой – и, скорее всего, последний – так он решил.

Они договорились встретиться на Электрозаводской. Когда Кирилл уже подъезжал, Тома написала, что задерживается, и попросила зайти за ней домой в Медовый переулок.

Надпись чёрным маркером в лифте гласила: «no violence»⁵. Очутившись в квартире, Кирилл сразу ощутил горечь из-за того, что их с Томой история должна была окончиться, толком не начавшись. Здесь царил прекрасный творческий беспорядок. С левой стены был отодран значительный кусок обоев, и на его месте красовался замысловатый узор, выведенный чёрной краской. На стенах вразнобой висели фотографии: двор-колодец в Питере, мальчик, бегущий за стаей голубей, девушка, с тоской глядящая в спину уходящего возлюбленного. А из комнаты за Кириллом с любопытством наблюдала белая кошка.

– Привет! Будешь чай? – спросила Тома.

Кирилл собирался поставить вопрос ребром – вначале на Электрозаводской, потом на пороге квартиры. Впрочем… чай так чай. Он кивнул и скинул кеды.

Из чайника с отбитой ручкой Тома налила горячего чая. Он пах шиповником. Пока Кирилл молча сидел на кухне, она бегала по квартире, собираясь. Неожиданно выяснилось, что через час у неё была назначена встреча с какими-то друзьями из школы – они вместе готовили проект. Кирилл мрачно кивнул своим мыслям.

– Нам надо поговорить, – сухо сказал он. – Ты можешь сесть?

Тома присела на краешек вращающейся табуретки, удивлённо и слегка нетерпеливо глядя на него. В руках она рассеянно вертела расшитый кошелёк.

– Мне кажется, у нас неравное общение. Мы с тобой гуляем – ты могла бы и сказать, что у тебя есть с кем-то отношения, – глаза Томы распахнулись шире. – Впрочем, это не главное. Вот сейчас: я приехал, чтобы увидеться и пообщаться с тобой, а у тебя, оказывается, встреча. Это некрасиво и неуважительно. И я так общаться не хочу.

– Какие отношения?

– С Сэмом.

Тома слегка поморщилась.

– И кто тебе такое сказал? – голос её прозвучал несколько разочарованно.

– Сам он и сказал.

– М-м, понятно.

Повисла пауза. Кирилл почувствовал, как в нём закипает раздражение.

– Понятно – это всё, что ты можешь сказать? – он поднял руку и указал на свою губу. – Почти зажила. Это мы с Сэмом разбирались в понедельник на Смоленке. Из-за тебя, между прочим.

– Что?!

– То. И ещё народ приезжал. В среду хотели уже тридцать на тридцать собирать – не знаю, чем закончилось. А ты – «понятно»…

Ещё некоторое время Тома молчала, ошарашенно смотря на Кирилла. А затем внезапно вскочила на ноги и выбежала из кухни. Кирилл бросился следом.

– А что было делать?! – закричал он. – Ты не даёшь толком понять своё отношение, а Сэм заявляет, что он твой парень и не позволит мне с тобой общаться.

Тома резко остановилась и обернулась, и Кирилл едва не налетел на неё. Она так гневно уставилась ему в глаза, что он попятился.

– А меня ты не хотел спросить, есть ли у меня парень?!

Кирилл молчал.

– Нет у меня ничего с Сэмом! Нет и не было. Ты доволен? Ну вы и придурки…

Кирилл и впрямь почувствовал себя весьма глупо. Одновременно с этим слова Томы о том, что у неё с Сэмом ничего не было, вызвали внутри неожиданное тепло. Он вспомнил то самое ощущение с их первой встречи: как будто его шерсть, вставшую дыбом, пригладила нежная рука. Впрочем, он быстро поборол это чувство: проблема ведь была не только в Сэме.

– Пусть так, – сказал он. – Но это не отменяет того, что я не понимаю твоего ко мне отношения. Ты мне очень нравишься, но в ответ я вижу лишь равнодушие. Взять хотя бы сегодня.

– Я тебе нравлюсь? – переспросила он.

– Ну конечно.

Некоторое время Тома молча смотрела ему в глаза. Лицо её смягчилось, и теперь выглядело не гневным, а задумчивым и даже – если глаза не обманывали Кирилла – чуть более счастливым, чем раньше. Когда она заговорила, голос её уже звучал спокойно:

– Ладно, пошли гулять.

– Вот эти пятьдесят минут, которые остались до твоей встречи?

– Перенесу, – сказала она.