Семь ночей в постели повесы

Джозеф мягко опустил шелк рубашки, обнажая твердый розовый сосок. Сидони вздрогнула. Когда он обхватил грудь, дыхание ее вырвалось резким вздохом. Нетвердыми пальцами он расшнуровал корсет и снял его. Боже милостивый, как же она прелестна! Он мог бы боготворить ее тело всю жизнь и чувствовать, что все равно не воздал ей должное.

Стараясь не сдвинуть повязку, Джозеф стащил красное платье, затем шемизетку – через голову. Распрямил длинные стройные ноги, снял туфли и стащил чулки. Бросив одежду на пол, медленно провел руками вверх по атласной коже, остановившись у самого основания бедер.

– Это грех против природы – скрывать такое бесподобное тело. Я приказываю тебе ходить нагишом.

Она хрипло рассмеялась, опершись сзади на руки для равновесия.

– Я буду смущать миссис Бивен.

Ладони Джозефа пробежали вдоль ее бедер и ощутили, как растянулись мышцы. Такая ее поза приподнимала грудь кверху. Он втянул сосок в рот – она затрепетала. Дрожь ее усилилась, когда он переключил внимание на другую грудь.

Пальцы Сидони запутались у него в волосах, притягивая ближе.

– Догадываюсь, что ты все еще одет, – сухо промолвила она.

Он поднял голову.

– Откуда ты знаешь?

– Меррик, в твоем тоне слишком много превосходства, чтобы было иначе.

Минуту назад она пробуждала в нем желание упасть на колени в благоговении. Сейчас смешила его. Какая колдовская смесь!

– Джозеф.

– Распутный, окаянный, лживый, коварный змей Джозеф, – проговорила Сидони язвительно-сладким тоном.

Он опрокинул ее на спину в путанице изящных рук, стройных ног и рассыпавшихся волос.

– Ты так любезна.

Руки ее стиснули его рубашку, когда он склонился над ней.

– Я знала, что ты не разделся.

– Всему свое время, la mia vita. – Он приподнялся на руках, чтобы посмотреть на нее. Вытянувшись под ним, она походила на рассерженную богиню. – Куда ты так спешишь?

– Скоро уже рассвет.

– Рассвет – не конец наслаждению, – вкрадчиво проговорил он.

Его рассерженная богиня покраснела так густо, что краска просочилась из-под повязки. Какое же она чудо! Слаще, чем baklava миссис Бивен. Экзотические нотки. Пряности и мед, которые задерживаются на языке и заставляют мужчину жаждать большего. Разжигают мужской аппетит.

Вскочив на колени, Джозеф стащил через голову рубашку и небрежно швырнул в угол, потом снова опустился на нее. Ее тихий вздох удовольствия от легкого прикосновения голого торса к груди эхом прокатился по всему его телу. Он слегка приподнялся, чтобы их разделяло всего несколько дюймов, и ее сильные изящные руки стали лихорадочно исследовать его грудь и твердый живот.

От этих быстрых скользящих прикосновений не только живот у него стал твердым. Напряжение в паху причиняло адскую боль, все тело пульсировало. Она скользнула по соску, и он заглушил мучительный стон.

Джозеф силился сдержаться. Прошлой ночью он не мог медлить, не успел узнать ее как следует и сегодня намеревался восполнить этот пробел. Очень нежно раздвинул ей ноги. Свет свечей поблескивал на розовых складках плоти. До него донесся ее пьянящий запах.

Сидони попыталась прикрыться. Голос ее нервно подрагивал.

– Ты смотришь на меня, да?

– Ты прекрасна.

Когда она начала сдвигать ноги, он положил одну ладонь на бедро. Легко, без нажима. И сердце его совершило кульбит, когда она сразу же затихла. Рука безвольно упала на покрывало.

Вдохнув дурманящий запах возбужденной женщины, он испытал истинное блаженство и поцеловал ее с несдерживаемым пылом. Она тут же раскрылась ему навстречу. Он втянул язык в рот, упиваясь неповторимым вкусом. Покрывая поцелуями ее стройное тело, Джозеф настолько затерялся в удовольствии, что чуть не позабыл о своей цели. Сидони нетерпеливо заерзала, раздвинув ноги шире. Она не могла знать о его намерении, но тело инстинктивно предлагало себя.

Каждая мышца в теле Сидони напряглась, когда она почувствовала рот Джозефа на своей самой интимной части.

– Что ты делаешь?

Она попыталась сползти с кровати, и когда он поднял голову, испустила облегченный судорожный вздох. Хотела сомкнуть ноги, но он лежал между ними.

– Будь же безрассудной, bella! – В его словах ей послышалась улыбка.

Она нашла его плечи, попробовала оттолкнуть, но он был недвижим как скала.

– Ты же не хочешь на самом деле целовать меня… там.

Он мягко рассмеялся.

– Tesoro, ты слаще вина.

Сидони едва не сгорела со стыда. Можно, конечно, снять повязку, но – будь он неладен – ей не хотелось видеть его лицо. Джозеф смотрит на такую потаенную, такую интимную часть ее тела, которую она даже и помыслить не могла кому-то показывать, которую она даже назвать не в состоянии.

– Я не… – Слова застряли в горле. Она запустила пальцы в его густые волосы, удерживая голову неподвижной. – Пожалуйста, Джозеф. Не заставляй меня это делать.

– Я вовсе не хотел напугать тебя. – Голос его был серьезным, как никогда. Он подтянулся выше, заскользив по ее телу своим, и легонько прихватил зубами каждый сосок по очереди.

Напряжение спало, когда она поняла, что он не станет принуждать ее к этой вопиющей интимности. Целовать ее между ног… Это казалось таким странным, таким извращенным.