Семь очерков о Владимире Горовице

Еще одним свидетельством пребывания Григория в Одессе служат три фотографии из личного архива Владимира Горовица, хранящегося в библиотеке Йельского университета. Одна из них хорошо известна — она опубликована в монографии Г. Шонберга^[87]. На фото: отец и двое его детей — Регина и Григорий. Шонберг и видел, наверное, только ее одну и только лицевую часть. А три, да еще с такими выразительными подписями, несут огромную эмоциональную и смысловую энергию. На всех трех снимках^[88]: отец, Григорий и Регина. На первом снимке отец — слева. На него очень задумчиво смотрит Григорий. В центре Регина, смотрящая загадочно-призывным взглядом на зрителя. На втором — в центре — улыбающийся отец, обнимает тоже улыбающихся Григория и Регину. На третьем — все трое сосредоточены и задумчивы. На обороте каждой фотографии есть надпись, сделанная рукой Самоила Горовица^[89]. На первой: «Одесса ІХ. 33» На второй: «Мы довольны, потому что ты существуешь! Одесса ІХ. 33» И, наконец, на третьей, что опубликована Шонбергом: «Мы мрачны, потому что ты не с нами. Одесса ІХ. 33». Все три фотографии были либо посланы Владимиру Горовицу почтой, либо, что более вероятно, их привез отец, когда через год приехал к сыну в Париж. Эта версия более убедительна, так как почтой, наверное, был бы отослан один снимок, но не все три.

Григорий был осужден 16 августа 1930 года на три года ссылки. Снимки сделаны в сентябре 1933 года. Следовательно, отец и Регина приехали в Одессу к Григорию сразу же после его освобождения и эти фотографии — доказательство их радости того, что они снова вместе, что Григорий свободен, что все плохое уже позади (илл. 22–27).

илл.22. Фото из архива Йельского университета.

илл.23. Фото из архива Йельского университета.

илл.24. Фото из архива Йельского университета.

илл.25. Фото из архива Йельского университета.

илл.26. Фото из архива Йельского университета.

илл.27. Фото из архива Йельского университета.

Поиски в Одессе письменных свидетельств не дали. Но устный рассказ дочки хозяйки дома, где квартировал Григорий Горовиц, пролил некоторый свет на его жизнь в Одессе. Пожилая женщина рассказала, что помнит Григория: он де, когда получал посылки или деньги (она не помнит, что это было, но думает, что один раз в месяц он получал что-то), обязательно угощал ее всякими сладостями. Еще она помнит, что он влюбился в какую-то женщину (вроде бы концертмейстер в школе Столярского) и уехал из Одессы с ней. Архив школы Столярского не сохранился (потерян во время Второй мировой войны), поэтому документы о работе Григория не найдены. Предположив, что его опять могли арестовать (особенно, если учесть, что отец был вновь арестован НКВД в Москве в 1937 г.), мы запросили Службу Безопасности Украины и получили отрицательный ответ. Трудно предположить, что делал Григорий в сороковые годы после отъезда из Одессы, но летом 1944 года он появляется в Таганроге. Упоминание об этом городе как месте работы Григория встречается в монографии Г. Пласкина о Владимире Горовице, но трактовать это как действительный факт было достаточно проблематично. Автор утверждает, что пианист не хотел вспоминать свою «российскую» молодость и, в первую очередь свою семью, поэтому и придумывал для них, уже давно не существующих, какие-то мифические места работы в СССР: «Когда успех и любопытство публики, в конце концов, сделали необходимым обсуждение его происхождения, он иногда выдумывал (подчеркнуто мною. — Ю. З.) иную семью. Он утверждал, что его брат Яков был старше его на 14 лет^[90], и они почти не знали друг друга. Георга он описывал поочередно то, как „играющего на скрипке в Московском симфоническом оркестре“ то, как „преподавателя по классу скрипки в Таганрогской консерватории“. Он никогда не упоминал о трагической смерти брата» (имеется ввиду история «смерти» Георга, повесившегося в психиатрической лечебнице г. Ленинграда, изложенная Пласкиным в главе о концертах Горовица и Мильштейна в Ленинграде в 1923 году) [49, р. 64]. Пласкин даже не мог себе представить, что Горовиц знал, видимо, почти все о жизни своих близких и говорил правду.

Подтверждением того, что В. Горовиц был прекрасно осведомлен о судьбе своего брата Григория, служило письмо одного из читателей, присланное в ответ на публикацию в газете «Московские новости» небольшого фрагмента из книги Натана Мильштейна и Соломона Волкова «Из России на Запад».

«Брат Владимира Горовица?