Семь пар железных ботинок

Намек на шесть подвигов с самопожертвованием вывел завбиба из себя.

— Даже не торгаш ты, а мусорщик базарный! Один мусор видишь...

— Я вот тебе дам мусорщика!!! Тебе не в библиотеке книжки выдавать, а на кладбище могилы копать!

— Почему это?— спросил ошарашенный завбиб.

— Потому, что ты в своих стихах про одну смерть и могилы пишешь, и еще про каверны всякие... Я не про те стихи говорю, какие ты для клуба и стенгазеты пишешь, те хорошие,— а про другие, которые от военкома прячешь...

Невозможно сказать, что произошло бы дальше, если бы не случилось чудо. Дверь открылась, и на пороге библиотеки показался легкий на помине военком Сидоров.

— Вы, культпросветы, чего расшумелись?

Благодушный тон вопроса свидетельствовал о том, что военком не разобрал сути громкого разговора.

— Так, разговаривали...-— коротко, но маловразумительно ответил завбиб.

Зато Ванька проявил редкостную находчивость: и не соврал, и правды не сказал.

— Мы, товарищ военком, задачу одну решали, но ответ на нее у обоих получился разный, вот мы и поспорили.

— Решать задачи на свежую голову надо, тогда и ответы сходиться будут! — нравоучительно сказал военком. — Выкиньте все из головы и ложитесь сейчас же спать!

Легко сказать «выкиньте все из головы»! Выдерживая характер, улеглись молча и, наверно, добрый час проворочались на хрустящих, набитых жесткой соломой матрацах.

Ванька не выдержал первый. Сел и повернулся к завбибу.

— Слышь, завбиб, давай больше ругаться не будем! И разговаривать сегодня нам хватит... Ты лишь мне на два вопроса ответь, только не выдумывай, а правду говори...

— Ну?

— Ты жить любишь?

— Конечно, люблю.

— Очень?

— Очень!

— Вот и я то же самое — очень жить люблю!

Полежали полминуты. Ванька снова с вопросом:

— А подвиг какой-нибудь хороший и полезный тебе совершить хочется?

— Хочется.

— Очень?

— Очень!

— И у меня на это большая охота!

Еще помолчали, похрустели матрацами. Потом Ванька горестно вздохнул.

— Беда нам с тобой, завбиб!

— Какая беда?

— Такая, что хорошие подвиги под ногами не валяются... Подвиги — вроде мамонтов: попадется один под руки, а потом жди, когда другой подвернется... Может, за всю жизнь такого случая больше не будет.

 И все-таки ночь свое взяла. Перестали хрустеть матрацы, затем завбиб носом посвистывать начал, а Ванька храпака задал. Что снилось ему — неизвестно. Но уж, конечно, не такое, что случилось с ним наяву в следующей главе!..

ГЛАВА СЕДЬМАЯ О ТОМ, КАК ВАНЬКЕ ПОДВЕРНУЛСЯ МАЛЕНЬКИЙ ПОДВИГ. БЕЛАЯ НОЧЬ, ПОЛНАЯ ТРЕВОЛНЕНИЙ. ЖЕНЩИНА В ЧЕРНОМ. АВТОР РЕШИТЕЛЬНО ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТВЕЧАТЬ ЗА ВАНЬКИНЫ ПОСТУПКИ

 1.

С великим волнением и трепетом приступает автор к описанию необычайных событий, прямыми и косвенными участниками которых явились все основные персонажи повествования.

Если душой и совестью Н-ского стрелкового полка был военком Сидоров, то молодого полкового адъютанта Потапенко (того самого, которого комиссар привлекал в качестве эксперта-ценителя обстановки кабинета) надлежало считать образцом воинской подтянутости, точности и дисциплинированности. Несмотря на свои двадцать шесть лет, он выполнял многообразные и хлопотливые обязанности с деловитостью и твердостью опытного военспеца.

Но на то и черт, чтобы совращать праведников! Однажды, когда чернобровый адъютант проезжал верхом по одной из самых грязных архангельских улиц, он повстречал — не черта (о, нет!),— а некое существо женского рода. И какое существо!

Автор терпеть не может долгих описаний, в том числе и портретных, но на этот раз склонен изменить своей манере.

Прежде всего, дорогие читатели, представьте себе две толстенные русые косы по метру каждая. Представили? Теперь приделайте к косам легкую стройную и необычайно гибкую фигуру восемнадцатилетней девушки. Приделали? Теперь осторожно, чтобы не испугать их обладательницу, загляните ей в лицо. Правда, оно, по старообрядческому обычаю, наполовину закрыто платком, но и того, что вы увидите, хватит с избытком!

Может быть, иной художник и нашел бы, что лицо незнакомки несколько расплывчато и не совсем соответствует классической женской красоте, но... бог с ними, этими классическими красавицами, с их вычерченными по линейке прямыми носами и безупречным, изготовленным по лекалу овалом лица! Лицо незнакомки было малость кругловато, но чего стоили одни ямочки возле маленьких пухлых губ! А глаза, а ресницы, а брови! И хотел бы автор эти брови назвать как-то по-новому, но не может: соболиные брови иначе как соболиными не назовешь!