Семь песен

Я долго стоял, впитывая звуки и запахи побережья Финкайры. Возможно, думал я, настанет день, и я действительно смогу назвать ее домом. В каком-то смысле я уже чувствовал себя ее обитателем – по крайней мере, на острове мне было гораздо уютнее, чем в той жалкой деревушке в стране Гвинед. Если бы только мама была здесь со мной, Финкайра действительно могла бы стать мне домом. Но именно мама была сейчас бесконечно далеко. По ту сторону туманной завесы, за черными прибрежными утесами Гвинеда.

Развернув Арфу, висевшую у меня за спиной, я обхватил ее корпус левой рукой. Я уже довольно давно не касался ее струн – с того дня, как покинул безжизненные равнины. И мне стало интересно увидеть, что я смогу «вырастить» на этом пляже, таком оживленном, кишевшем живыми существами.

Я провел пальцем по одной из струн – по той, которая издавала самый высокий звук. Раздался звон, как будто разбилась сосулька. Не успел звук стихнуть, как на той стороне дюны, которая была обращена к морю, прямо из песка вырос один-единственный алый цветок, похожий на огромный тюльпан. Соленый морской ветер раскачивал чудесное растение, и, глядя на него, я ощутил могучее желание прикоснуться к нему, вдохнуть его аромат.

Но у меня не было времени. Это можно было сделать потом. Положив Арфу и вещи на песок, я огляделся, чтобы убедиться в том, что Бамбелви их не тронет. «Шут» с надутым видом сидел на песке, уставившись на волны, омывавшие его опухшие ноги. Трехконечный колпак лежал рядом – наконец-то его бубенцы смолкли. Хотя «шут» был по-прежнему неподалеку, мне показалось, что он полностью погружен в собственные мысли.

Я внимательно оглядел пляж, посмотрел направо, налево. Каждые несколько секунд волны с плеском выбрасывали на песок и перекатывали множество ракушек всевозможных цветов и размеров. Величественная красота пляжа вселяла в сердце благоговейный ужас, точно так же, как много недель назад, когда волны выбросили меня на берег таинственного острова. Именно в тот день одна из здешних раковин прошептала мне слова предостережения, которые я едва смог разобрать. Найду ли я сегодня другую говорящую раковину? И пойму ли то, что она сообщит мне?

Где-то здесь, среди этого нагромождения моллюсков, скрывалась нужная мне раковина. Трудность заключалась в том, что я понятия не имел, как она может выглядеть. Руководством служили лишь слова Каирпре: «Есть такая пословица, старая, как сам этот остров. В ней говорится, что лишь мудрейшая раковина с Берега говорящих раковин может провести человека сквозь магический туман».

Я начал «охоту» с крупной пятнистой раковины, лежавшей прямо под ногами. Плоские раковины, круглые раковины, раковины, закрученные в спираль, раковины с несколькими камерами – я перебрал все виды. Но ни одна не показалась мне той самой, мудрейшей. Я не знал, как ее определить, по каким признакам. В памяти всплыла бессмысленная фраза Рии: «Надо доверять ягодам». Смешно. Но я понимал, что должен довериться чему-то. Только, к своей досаде, не знал, чему именно.

Может быть, рассудку? Да. Вот оно. Итак, размышлял я, как отличить самую мудрую раковину? Она должна выделяться на фоне остальных. Производить впечатление. Ведь она – правительница, императрица этого берега. Чем крупнее раковина, тем обширнее мудрость моллюска, обитающего в ней.

Бамбелви вскрикнул – его обдала брызгами высокая волна. Когда волна отступила под шорох песчинок и плеск воды, из размытого песка показался край ярко-розовой спиралевидной ракушки – судя по ее фрагменту, самой крупной из всех, что были на пляже. Раковина лежала совсем рядом с «шутом», но тот, казалось, ее не замечал. Может быть, это именно то, что я ищу. Едва я успел сделать несколько шагов, как Бамбелви отряхнулся, ворча что-то по поводу холодной воды, и откинулся назад. Локоть его угодил прямо на розовую раковину, и я услышал громкий хруст. Бамбелви пронзительно взвизгнул и отполз в сторону, прижимая к себе оцарапанную руку. Я покачал головой и подумал, что мне предстоят долгие поиски.

«Лишь мудрейшая раковина…»

Я брел вдоль берега, разглядывая ракушки и размышляя о том, какая из них может мне подойти. Несмотря на огромное разнообразие форм, цветов, узоров и поверхностей, ни одна из них не показалась мне достаточно внушительной. Несколько штук, которые как будто бы подходили под выдуманный мной образ, я приложил к уху. Но не услышал ничего, кроме бесконечно далекого шума моря.

Через какое-то время я очутился на узкой каменной гряде, выдававшейся в море; дальний конец ее скрывался в клубах тумана. Пока я стоял там, размышляя о том, стоит ли продолжать поиски среди омываемых волнами острых камней, на носок моего башмака взобрался оранжевый краб. Существо замерло, подняло крошечные глазки, словно оценивая меня. Затем, быстро перебирая лапками, краб пополз в сторону полуострова и скрылся в расщелине.