Семь пядей

Справа и в центре доски дела шли именно так, как и должны были идти: Лариса Свечникова и Аркаша Исаченков, твердые четверочники, бойко стучали по доске кусочками мела, возводя на ней именно те физические построения, которые можно было оценить твердыми четверками. За Ларису и Аркашу беспокоиться не было никаких причин. В левой части готовился к ответу Витя Сайкин, ученик, в физике ненадежный и способный преподнести на экзамене любой неприятный сюрприз. Серафим Валентинович безрадостно пригляделся и пожал плечами. Витя Сайкин успел уже исписать две трети своей части доски, почему-то опередив и Ларису, и Аркашу. Насколько можно было оценить с первого взгляда, ошибок на доске еще не было. Учитель снова отвернулся к классу и, изнывая, украдкой стал вытаскивать под столом ноги из ботинок. Словно съежившиеся от жары, ботинки казались орудием утонченной пытки, окончательным результатом долгих экспериментов святой инквизиции.

Учитель подождал еще несколько минут. Минуты текли медленно, время хотело остановиться совсем. За спиной, в левой части доски, перестал постукивать мел.

- Сайкин, - без особого энтузиазма сказал Серафим Валентинович, - ваша очередь отвечать, Сайкин!

Он вытащил наконец ноги из ботинок и с облегчением поставил их на пол. Доски пола были блаженно прохладны. Безжалостные солнечные лучи под стол не проникали; он был надежно закрыт с трех сторон - маленькая и уютная кафедра...

2

...В конце концов Витя увидел, что Серафим Валентинович даже привстал со своего места и оглядел его с ног до головы так, словно видел впервые в жизни.

- И благодаря своей односторонней проводимости, - продолжал Витя невозмутимо, - электронная лампа используется для выпрямления электрического тока. Если рассмотреть последовательно всю электрическую цепь...

Учитель кашлянул и снова сел.

Витя рассмотрел последовательно всю электрическую цепь, и этим ответы на вопросы билета были исчерпаны. Встревоженным голосом учитель задал Вите один за другим несколько труднейших дополнительных вопросов. Уловив мгновенную мысленную подсказку Мозга, Витя ответил и на них. У Серафима Валентиновича вид после этого стал таким, словно бы он услышал, что законы Ньютона в действительности были совсем недавно открыты школьной буфетчицей тетей Ниной. От такого неожиданного сравнения Вите стало очень смешно, и, чтобы скрыть улыбку, он стал смотреть в пол, усыпанный обломками мела. Глядя в пол, Витя вдруг припомнил, что кто-то из учеников десятого "А" прозвал Серафима Валентиновича Мостиком Уитстона (опыт с Мостиком Уитстона был излюбленным опытом учителя), и от этого ему стало еще веселее.

В кабинете физики было теперь очень тихо. Со всех сторон Витя чувствовал на себе десятки удивленных, недоверчивых, настороженных взглядов учениц и учеников десятого "А". Мостик Уитстона, толстенький, маленький, кругленький, снова встал в полный рост и полез в карман белых полотняных брюк за платком. Вытерев с круглого лба пот, он некоторое время напряженно оглядывал доску с безукоризненными Витиными записями. Потом дрогнувшим голосом Мостик Уитстона начал:

- Смогли бы вы мне ответить...

Витя обернулся туда, где лежал его черный портфель, и стал ждать вопроса. На круглом лице Мостика Уитстона отражалось невероятное душевное напряжение. Серафим Валентинович, не договорив, снова сел и вдруг безразлично, едва слышно пробормотал:

- Пятерка!

Вытирать доску было, пожалуй, даже немного жаль - под тряпкой должны были исчезнуть все эти великолепные физические построения, выполненные его, Витиной, рукой. С исчерпывающей, ужасающей полнотой были изложены ответы на оба вопроса билета, задача на параллельное и последовательное соединение электрических проводников решалась тремя равноценными способами. Вытерев доску, Витя вернулся к своему месту и очень бережно взял за ручку черный портфель. В классе стояла невероятная тишина. Витя слушал тишину, и на него вновь, как это уже бывало, волнами стало находить удивительное ощущение того, будто бы все происходящее на самом деле происходит с кем-то другим, лишь присвоившим себе его, Витин, внешний вид, внутренний мир, фамилию и имя. Ощущение, впрочем, уже заглушалось поднимающейся откуда-то изнутри огромной и жаркой волной совершенно неописуемой, неправдоподобной радости.

- Но как же, - растерянно вдруг молвил вслед Вите учитель, словно бы вот только сейчас до конца осознав все, что произошло. - Ведь вы... да ведь прежде...

Витя обернулся. Мостик Уитстона, в своих белых брюках, в белой полотняной рубашке, зачем-то сделав какие-то странные движения ногами под столом, уже вылезал из-за кафедры и секунду спустя, смешной рысцой пробежав через класс, оказался рядом с Витей. Со странным выражением на лице учитель огляделся вокруг и приблизился чуть ли не к самому Витиному уху.