Семь пятниц Фарисея Савла

НИКОДИМ. Благодарю тебя, Лука. Я поспешу, чтоб не пришлось погонять моего ослика.

ЛУКА. Ты решил провести субботу в Вифании, со старым другом?

НИКОДИМ. Да, я заночую у Симона.

ЛУКА. Могу ли я просить тебя навестить сестер покойного Лазаря?

НИКОДИМ. Конечно! Признаюсь тебе, я и сам хотел… Гм! Не скажешь ли мне, Лука – ты ведь был на похоронах Лазаря… плакала ли Мария?

ЛУКА. Не пролила ни слезинки.

НИКОДИМ. (С внезапным волнением). Как странно!.. Она не любила названного брата?

ЛУКА. Мария любила Лазаря совсем не так, как обычно любят братьев.

НИКОДИМ. Вот оно что!.. Но может ли женщина совсем не выказать своего горя?!

ЛУКА. Мария – женщина необыкновенная.

НИКОДИМ. Да-да, необыкновенная, слишком необыкновенная, удивительная…

ЛУКА. Ты так взволнован, равви! Похоже, Мария сказала о тебе слова не пустые.

НИКОДИМ. Мария говорила обо мне?!

ЛУКА. Да, она сказала, что ты только кажешься старым, но сила твоего сердца велика и не растрачена… Поверишь ли, весь день после похорон Мария говорила о чем угодно, только не о Лазаре. Она вела себя так, будто ничего не произошло. Только чу_́дные глаза ее как-то остановились, словно она к чему-то все время прислушивалась. Я не утерпел и спросил ее, отчего она даже не поминает об умершем?

НИКОДИМ. И она сказала тебе?

ЛУКА. Она сказала, что ей не нужно говорить о нем, потому что она все время слышит в себе его голос. И его голос называет ее там своей женой.

НИКОДИМ. Господь Всемилостивый, пощади разум этой несчастной женщины!

ЛУКА. Мне она не показалась безумной. Показалась только еще более прекрасной…

НИКОДИМ. Возможно ли это!

ЛУКА. Значит, Мария поранила и твое сердце, равви?

НИКОДИМ. Нет, нет, Лука! То есть, конечно… но… не подумай дурного, здесь не то! Я объясню… Это все – Рахиль, моя жена… Ты прав, встреча с Марией всколыхнула мое сердце. Во мне за минуту будто буря пронеслась, будто теплый ливень обрушился на засохшее поле и оживил его. В тот вечер я пришел домой и вдруг увидел мою Рахиль совсем по-другому, как не видел давно уже… Может быть, стыдно мне, старику, говорить такое, но тебе, врачевателю, открою: любовь и желание в ту ночь овладели мной, и жена моя отвечала мне. И с того дня этот огонь не покидает нас. Мы счастливы! Вот только Рахиль все тревожится, ей наговорили… Видишь ли, она стала бояться, не ведьминские ли это чары. Она спросила, не касалась ли меня женщина, и я рассказал ей о Марии. Не суди строго мою Рахиль, Лука… Есть поверье, что ведьма не может плакать. И вот, Рахиль, услыхав о смерти Лазаря, уговорила меня навестить Симона, чтобы я мог увидеть, плачет ли Мария по своем брате. Вот так, Лука…

ЛУКА. Мм-да-а! В Иудее так любят говорить о колдовстве!.. Скажи, равви: терновый куст, беседующий с Моисеем, это – колдовство или нет?

НИКОДИМ. С Моисеем из горящего куста говорил Бог, а для Бога нет невозможного!

ЛУКА. Пусть так! Но если говорящие кусты – не колдовство, почему же твоя ожившая молодость – непременно колдовство? Мария – женщина, конечно, весьма необычная, но мне бы не пришло в голову, что она – ведьма. Я бы скорей предположил, что она – языческая богиня… если, конечно, ты, равви, готов признать разницу.

НИКОДИМ. Быть может, я не вполне понимаю тебя, Лука…

ЛУКА. Ты знаешь историю Изиды и Озириса?

НИКОДИМ. Понаслышке. В фарисейских школах не поощряется египетская ученость.

ЛУКА. Видишь ли, Лазарь умер загадочно. Не открывая глаз, он сказал: «Вижу тебя, друг мой Иисус!». Потом он попросил Марию обнять его, шепнул ей что-то и испустил дух.

НИКОДИМ. Он не подозвал родную сестру?

ЛУКА. Нет. Но удивительно было другое. Я помогал сестрам пеленать труп и увидел чудо: Лазарь умер с затвердевшей мужской статью! И затвердение осталось!

НИКОДИМ. Возможно ли такое?!

ЛУКА. Ты сам сказал: нет невозможного для Бога. Но ведь тогда и человеку все возможно с Божьей помощью! Я верю, что Озирис был человеком, но так сильно желал стать богом, что стал им. Я верю, что Изида была женщиной, но, полюбив Озириса, стала богиней. Любовь дала ей крылья, и они понесли ее над Нилом: так сильно желала она собрать рассеченное тело Озириса. Убийца раскидал куски его по всей реке. Изида нашла их все и соединила волшебным составом. Не хватало лишь одной части: в песке Нила навсегда затерялся фаллос Озириса. И знаешь, что сделала Изида?

НИКОДИМ. Она вырезала детородный орган из дерева и прирастила к мертвому телу. Затем она зачала от трупа и родила Озириса заново. Но к чему эта чудовищная басня?

ЛУКА. В этой чудовищной, невозможной истории скрыта некая возможность… Может быть, надежда.… Знаешь, почему Мария не плакала? Она верит, что Лазарь вернется.

НИКОДИМ. Бедняжка!

ЛУКА. Скажу тебе больше: ее мысли все время заняты им: она верит, что помогает ему.

НИКОДИМ. Значит, все-таки, рассудок ее пострадал!

ЛУКА. Так что же ты скажешь Рахили, Никодим?