Семь плюс семь

И вот в феврале, в ночь с субботы на воскресенье, я решил положить конец раздорам. Взял и унес… собор к морю. Поутру кюре Седер пришел служить мессу и увидел вместо собора пустое место. Бедняга, осенив себя крестным знамением, стал стучаться во все двери, выпрашивая у горожан деньги на новый храм. К несчастью, прижимистые прихожане скупились на пожертвования. Оно и понятно, про себя каждый думал: кто знает, куда ветер подует — не отправимся ли мы вскоре к своему старому храму на берег моря вместе с домом, коровой и всем скарбом. На что нам тогда новый храм?

И кюре Седер сдался. Если Божий дом, говорил он, чудом снялся с насиженного места и улетел, значит, Бог того захотел. Услыхав смиренные слова кюре, мой мэр, господин Далор, покраснел от гнева:

— Святой отец, а как тогда чума и холера, они ведь тоже посылаются нам по воле Божьей! Так что же по-вашему их и лечить не нужно!

И все же старый кюре со всем смирился, судьбе своей покорился, и чтобы ему помочь, я на следующую же ночь и его самого перенес к собору, вместе со всем его хозяйством, экономкой и толстым мопсом.

Переселялся я понемногу, дом за домом, начиная с тех, кто победнее: им-то терять нечего. Тем временем богачи обсуждали свою будущую судьбу и их я пока не трогал.

17 июля 1938 года Бородачи, как обычно, приехали ко мне на лето и разместились в своем доме, которого никто и пальцем не тронул. Соседи принялись им рассказывать, как натерпелись за зиму. А я постарался выяснить, понравились ли Бородачам услышанные новости.

Мадам Бородач встревожилась. Перемены ее испугали. Говорю не о пейзажах. Дом ей был куда дороже. После ссоры с де Кракунясом было не так уж и важно, где проводить лето, было другое страшно: вдруг дом пострадает от переезда! Она не знала, с кем имеет дело. А дело-то имела со мной…

Месье Бородач хранил спокойствие — его ничуть не раздражали река и поле, хотя в глубине души он предпочитал море. Зато он не выносил слез, упреков и семейных сцен. Человек покладистый, благодушный, он и мужем был тихим, послушным.

А Поль сразу понял, что я с ним заодно.

30 июля часа в три ночи я простился со старушкой Луарой и окончательно перебрался к морю, прихватив пожарных и их каланчу, почту, ратушу, нотариуса, врача, аптеку, библиотеку, то есть все свои ведомства вместе с начальством. Замок де Кракуняс я оставил на месте, он мне совершенно не интересен. Я так и не знаю, что с ним сталось и осталось ли от него вообще хоть что-нибудь…

А вот домик Бородачей я перетащил, и очень бережно, совсем как в сказке — без шума и без тряски. Черепица не хрустнула, половица не скрипнула, так что все в целости и сохранности — прямо загляденье. А место для него выбрал! Самое красивое — на холмах, неподалеку от порта, возле пляжа, так что Поль, гуляя по саду, в самом деле, оказывался у моря, точь-в-точь как ему когда-то снилось.

Осталось лишь переселить богатеев. Я опасался, что они заупрямятся. И напрасно! Конечно, своей земли им было жаль — мужчины мрачно сопели, женщины ревьмя-ревели. Но похоже, горевали они ради приличия. В сундуках у них пачками лежали акции, всякие ценные бумаги — облигации, ассигнации, а кроме денег их, на деле, ничего не тревожило. Богатеи продали свои владенья на берегах Луары соседям, приобрели другие на новом месте и стали себе богатеть дальше. Уверяю вас — они и теперь знай делают деньги, и это занятие им ничуть не надоело.

Кончились наши споры и с мэром, господином Далором. Человек практичный, реалистичный и вдобавок службист отличный, мэр не захотел остаться в стороне от городских дел, и так активно стал заботиться о моем процветании на новом месте, что и думать забыл о прошлом.

Его уже с нами нет — скончался на склоне лет. С тех пор мы пережили войну, которую называют «странной», оккупацию — гнет иностранный; была у нас Четвертая республика, теперь вот Пятая… Вечным сном спят родители Поля. А наш с ним сон стал явью.

Я по-прежнему порт, и надеюсь, всегда им буду. Поль состарился, вышел на пенсию, оставил Париж и переселился ко мне в свой дом у моря. Мы оба не нарадуемся волнам, прибегающим издалека к нашему порогу, ракушкам, камешкам на песке и, конечно, друг другом…

СЕСТРИЧКА-НЕВЕЛИЧКА

под ред. Г. Юрмина

1. КЛОД, НЕ ТАКОЙ КАК БРАТЬЯ

Жил-был когда-то во Франции король, которого звали… Впрочем, стоп. Поскольку это единственный король в этой истории, совсем не обязательно придумывать ему имя. Пусть будет просто «король».

У короля была жена-королева, которую звали… Впрочем, королева так быстро исчезнет с этих страниц, что мне совсем не хочется придумывать ей имя. Давайте будем называть ее просто «королева».