Семь почти счастливых женщин

Сейчас Сара была полностью расслаблена, внимательна к мельчайшим оттенкам телесных ощущений, замечала моменты сжатости и контроля и вовремя отпускала эти зажимы. Только сейчас к ней пришла безоговорочная вера, что совсем скоро с ней случится долгожданная беременность и эта финальная медитация лишь ускорит процесс.

Женщины закрыли глаза, кто-то сидел, кто-то лежал. Сначала Лейла просто пела, затем она взяла свой шаманский барабан и начала бить в него, сперва тихо, медленно, постепенно ускоряя и усиливая удары. Ритм барабана заглушил привычную для Сары бормоталку в голове, она исчезла, растворилась.

Звук отдавался в теле вибрацией, возбуждая энергию каждой клетки, и уводил куда-то в глубину.

Сара увидела себя плутающей по школьным коридорам. Вот спортивный зал, вот за ней бежит какой-то мужик в спортивном костюме, похож на их школьного физрука, вот ещё одна комната, Сара заходит и…

– Мама?

Мама была другая, не подтянутая гром-баба-тренер, какой она её помнит. Мама была совершенно обычной, даже весёлой. Нарядная, расслабленная, в красивом платье и… с бокалом вина и тонкой сигаретой. Ни вина, ни сигарет Сара за ней при жизни не замечала.

Сара присела за столик, а мама подвинула к ней бокал вина. Неожиданно для того, кто всю жизнь держал спортивную форму.

– Выпей за моё здоровье, – сказала мама и засмеялась, – а я выпью за твоё.

– Мама, я так хотела с тобой поговорить, уже давно, но ты всё не приходила.

Мама смотрела на неё и улыбалась.

– Ты простила меня? – вдруг спросила её Сара.

– За что? – засмеялась мама.

– Мне всю жизнь казалось, что ты умерла, потому что я не стала тем, кем ты хотела, чтобы я стала.

Мама покачала головой.

– Это был не твой путь. Иди своей дорогой, – мама подняла бокал и стала полупрозрачной.

Саре так захотелось обнять эту полупрозрачную фигуру, в ней плескалось столько невысказанной нежности и любви, столько всего, что она не могла сказать ей при жизни. Ритм барабана звучал по-прежнему, но обстановка внутри поменялась, Сара оказалась в абсолютно другом месте. Перед ней сидела женщина в ободранных одеждах, на руках у неё плакал ребёнок. Женщина положила младенца на пол перед собой и отошла. Ребёнок продолжал разрываться.

Сара стояла и просто смотрела, вдруг женщина подняла голову, вперила в Сару свой пустой взгляд и произнесла:

– Всё равно помрёт скоро или с голоду, или от болезни какой… не хочу привязываться. Пусть растёт как растёт.

Сара почувствовала обиду за малыша и жалость к нему, даже если Сара понятия не имела, кто он и кем может приходиться ей, она почувствовала жалость к себе, маленькой Саре, а потом Саре-взрослой. Она почувствовала невероятную тоску по маме, по той фигуре, которая должна была её безоговорочно любить, но не любила. А может, и любила, но почему-то не так, как Саре-маленькой, а потом Саре-подростку было нужно. Не потому, что мама была плохой, а потому, что, видимо, её не научили, ей передали именно такую программу.

Сара очнулась и увидела, что рыдает.

Она оплакивала свою несостоявшуюся идеальную картинку мать-дочка, оплакивала то, что она сама, Сара, не может сейчас исправить этот сценарий, потому что у неё нет дочки, она оплакивала всё то, что не случилось, даже если толком не понимала, как надо было и как было бы правильно.

Сара рыдала, совершенно отпустив внутренний контроль, и в какой-то момент почувствовала рядом плечо. Это была Анита. Сара посмотрела на неё и упала на Анитино плечо, продолжая рыдать, Анита, гладила её нежно-нежно, и постепенно Сарины рыдания становились всё тише и тише, пока не стихли. Сара лежала на Анитином плече, именно оно своей мягкостью и неподвижностью успокаивало Сару.

39 Оля

Она видела позади себя ряды полупрозрачных фигур, Женщин рода. Кто-то стонал, кто-то стоял и качал ребёнка. Внезапно картинки начали быстро меняться. Маленькая девочка сидит одна в поле, плачущие среди руин женщины, уставшие и осунувшиеся лица, руки в мозолях и ссадинах. Вот кто-то оплакивает мёртвое тело мужчины.

Звучал голос Лейлы, а Оля чувствовала в груди всю боль и трагедию этих женщин, которые стояли за ней. Они тянули руки, стонали, дети плакали, Оля не видела рядом с ними ни одного мужчины.

Вдруг из толпы серо-чёрных фигур отделилась одна, она подошла к Оле и проскрипела:

– У нас не было, и у тебя не будет, смотри не подведи нас…

Прозвенел колокольчик. Оля открыла глаза.

Она всё поняла.

40 Анита

Мама бежала по лесу, а маленькая Анита спешила за ней. Мама смеялась, бросала в Аниту маленькие шишки, срывала чернику, съедала её на ходу и бежала дальше. В какой-то момент мама взяла Аниту на «бабы-крабы» и понесла на себе. Анита смотрела вверх и видела, как сквозь кроны могучих сосен сияет солнце, как ослепляет своей голубизной небо. Она брала из маминых рук чернику и одновременно пыталась ухватить с деревьев листики, чтобы собрать из них букет.

Они вышли на поляну, мама опустила Аниту на землю, и та бросилась собирать для мамы цветы. Потом они валялись на траве и болтали, к ним выбежали маленькие медвежата, и они начали кувыркаться вместе с ними, играть и веселиться.