Семь понедельников подряд

- Очень дальний, - кивнул Евгений. – Моя прабабка вышла замуж за кого-то из его племянников. Потом их всех расстреляли. Скажите, Оля… Нескромный вопрос…

- Замужем. Сыну восемь лет. А мне… Скажем так, замуж я вышла уже после окончания университета.

Евгений посмотрел на меня, как на собаку с двумя головами.

- Я же не слепой. У вас кольцо обручальное на пальце. Замужние женщины не всегда кольца носят, но если уж оно есть – стопроцентно замужем. А о возрасте я женщин никогда не спрашиваю.

Я почувствовала себя последней кретинкой. Эдакой чопорной фифой, на добродетель которой никто и не думает покушаться – тоже еще, возомнила о себе! Примерно так же смотрел на меня Генка, когда я заявила ему, что не желаю работы с интимом.

- Тогда…

- Я хотел спросить вас вот о чем. Вы сказали, что для вас важно – узнать о единственном в роду священнике. И я вас встретил в храме. Вы верующая?

- Д-да, - запнулась я, потому что уже знала, о чем он спросит. И не ошиблась.

- Тогда как же вы пишете детективы?

Я сидела и размазывала по стенке чашки нерастаявший сахар. Что я могла ответить? Этот вопрос не задавал мне разве что ленивый. И я сама задавала его себе не раз. Как это совместить?

Я пыталась рассказать себе, что «Преступление и наказание» – это тоже детектив, что Честертон писал не только о патере Брауне, но и эссе о христианстве, что дело вовсе не в жанре, а в том кто и с какими взглядами пишет. Что я пишу не для того, чтобы смаковать чернуху и порнуху. И что сюжеты беру из жизни, даже если и уродую их по своему усмотрению. И что вопросы жизни и смерти, отношения к ним – самые что ни на есть христианские. И что…

Все это я уже говорила не раз. Но почему-то именно сейчас подобное выглядело бы жалко и неубедительно. Словно я оправдываюсь. Оправдываться не хотелось.

- Я думала о том, чтобы написать что-то другое, - медленно сказала я, глядя на свои ногти. – Но, боюсь, что еще не готова к этому.

- Если вам есть, что сказать, выберите другой жанр. В ваших книгах есть разумные мысли, но никто не обратит на них внимание. В детективе главное – интрига, а не философия с психологией.

- Если я выберу другой жанр, обратит ли вообще кто-нибудь внимание на книгу? Да и что толку? Любой, даже самый серьезный роман по сути либо любовная драма, либо производственная. Либо тот же детектив. А чаще всего – всего понемногу. От того, что на обложке не будет картинки с пистолетом, ничего не изменится.

- Просто, может быть, ее прочитает тот, кто не читает книги с пистолетом на обложке.

- Вот именно, что может быть. А может, и нет. Но сама книга от этого не изменится. А писать что-то чрезвычайно духовное… Я действительно до этого еще недозрела.

Евгений хотел возразить, но в этот момент из-за моей спины выросла чья-то тень.

                                             8.

- Ни черта себе! – присвистнула моя четвероюродная сестричка. – Я ее жду, а она тут сидит и лопает в три горла. Ну и свинья же ты, Оля!

- Почему, интересно, в три? – уточнила я. – И, между прочим, я ничего не лопаю.

- Уже все схомячила?

- Евгений, это Света, моя сестра, - я поспешила уйти от ответа и в спешке грубо погрешила против правил хорошего тона, представив женщину мужчине, а не наоборот. – Мы едем… - тут я вспомнила, что так и не сказала ему, куда еду, и быстренько нашлась: - в Пензу.

Светка захлопала глазами, а Евгений мягко поправил:

- Вы хотели сказать, в Фитингоф?

Вот дьявол, что же это я так попадаю неловко все время! Неужели все из-за коньяка? Или из-за врожденной беспросветной глупости? Как я могла забыть, что он за мной в очереди стоял?!

- Да-да, конечно, в Фитингоф, - кивнула я, отчаянно краснея. - Там у нас тетя живет. Это я случайно оговорилась. Свет, а это Евгений, мой сосед по купе.

- Очень приятно познакомиться, - вежливо улыбнулся Евгений и подозвал официанта. Расплатившись, он встал. – Оставляю вас, девушки. Вы, Света, наверно, обедать будете? Приятного аппетита. Надеюсь, Оля, вы сами до своего вагона доберетесь?

Светка плюхнулась на его место, обернулась и проводила долгим, одновременно оценивающим и подозрительным взглядом. Затем снова повернулась ко мне и вполголоса сказала одно емкое и короткое слово.

- Ну надо же! – ехидно улыбнулась она. – Ты что, Олечка, больше суток без мужика не можешь обходиться? Стоило мужу удалиться на некоторое расстояние, ты тут же шасть в ресторан, соседу по купе глазки строить.

- Совсем дура? – завопила я.

Дежавю! Вчера вечером мы вот так же сидели с ней в вагоне-ресторане, и я орала так, что соседи оборачивались.

- Между прочим, коза рогатая, меня чуть не прирезали и не выкинули с поезда, - добавила я, уже тише. – А Евгений меня спас.

- Ага, - фыркнула Светка. – А потом сказал, что читал твои книги.

- Мало того, - задрала нос я. – Он меня еще и по фотографии узнал. На этих самых книгах. И фамилию мою, то есть псевдоним, сказал до того, как я представилась.

- Ладно врать-то! – Светка перестала фыркать и даже тон сбавила. – Рассказывай, что случилось.