Семь портретов

Артур принес стул из гостиной и сел рядом, наблюдая за ней. Его лампа для фотографирования куклы тоже пригодилась – Артур сам предложил зажечь ее, чтобы было побольше света для работы. Рита поблагодарила его, а потом достала из коробочки нужные снимки.

Две очаровательные девочки, одетые в греческие столы и тоги, смотрели на нее с этих трогательных снимков. Артур научился делать фотографии, которые были похожи на настоящие произведения искусства, и она невольно вспомнила о том, что на его выпускной работе был запечатлен ее образ. Странно, но он еще ни разу не показывал ей этой фотографии.

У малышек были цветы. В руках они держали букеты, в их волосы были вплетены гибкие стебли, да и на запястьях красовались цветочные браслеты. Где же их родители нашли столько цветов в холодное время?

Пользуясь их образами, Рита составляла разные композиции, стараясь соединить традиционных амурчиков и самых настоящих маленьких детей. Новость о беременности нужно было подать, завернутой в упаковку Валентинова дня, и она упорно работала с фоном, деталями и рамкой. Поглощенная своим занятием, она не заметила, как Артур тихо поднялся и вышел из комнаты. Когда он вернулся, она также не обратила внимания, поскольку рисование захватило ее с головой, и она старалась не терять это ощущение. Ей было хорошо известно, как сильно может затормозить работу испорченный настрой.

Артур потянулся к ней рукой и поправил ее косу, перекладывая волосы вперед, на самую грудь. Свет немного сместился, но пока его было достаточно, Рита не обращала внимания на двигающийся электрический прибор. Однако в голове промелькнула мысль, что муж тоже решил поработать и теперь подлаживает свет так, чтобы хватало и ей и ему самому.

Наверное, на свой стул он усадил ту самую куклу. Нужно бы посмотреть…

Щелчок раздался слишком уж близко, и ее на мгновение ослепило вспышкой. Серый дым разошелся легкими клубами, и Артур счастливо рассмеялся.

– Ты такая красивая, – касаясь ее удивленного лица самыми кончиками пальцев, сказал он. – А когда работаешь, еще и очень серьезная. Хотелось сохранить твой образ на века.

Рита вновь откинула косу за спину.

– Так вот к чему все эти приготовления? – поднимая голову, спросила она.

– Да, именно к этому. Ты ведь не обижаешься? Я не предупредил, чтобы не спугнуть твое настроение.

– Нет, я не обижаюсь.

– Обещаю, что больше не буду ловить тебя за работой, а то ты еще станешь бояться каждый раз, рисуя в моем присутствии.

– Нет, бояться я не буду, – покачала головой она. – Ты теперь моя вторая жизнь, так что скрывать от тебя мне просто нечего.

Он убрал камеру на тумбочку возле зеркала, а потом вернулся к ней.

– Как хорошо жить с тобой в одном доме, – прошептал он. – Вот так бы и всегда, до самой смерти.

– А мы и будем жить в одном доме, – глядя на свой рисунок, сказала она. – Обязательно будем, не сомневайся.

– Да, теперь я никуда не съеду отсюда, это точно. Даже когда вернется Робби, я все равно останусь здесь.

Глава 54 Артур. О любви

Февраль близился к завершению, и только в последние зимние дни они смогли выходить из дома вдвоем. До этого им случалось выезжать в город по одному – когда он делал покупки или когда Рита ездила в свою контору. В такое время он подолгу просиживал один, постепенно привыкая к жизни в этом доме, осваивая разные тонкости и приводя в порядок все то, что казалось неправильным. Он смазывал скрипящие двери, чистил печь, менял половицы, а в дни, когда небо было ясным и светлым, Артур принимался за беседку.

Отсутствие работы теперь воспринималось спокойнее, и он с удовольствием погружался в неспешный ритм домашних будней, зная наверняка, что с началом настоящей весны у него уже не останется на это времени. Рита возвращалась домой, они обедали, а потом сидели в ее спальне, читали книги из библиотеки (обязательно вслух и по очереди), обсуждали разные художественные композиции или просто лежали рядом.

Все границы между ними были сломаны тяжелой и безрадостной зимой. Рита ходила по дому в нижней рубашке и босиком, а по вечерам специально для него распускала волосы. Он тосковал по ее телу и мягким прикосновениям, а она, словно чувствуя это, позволяла ему очень многое.

– Ты теперь мой муж, – улыбалась она, послушно подчиняясь его рукам и даже помогая ему снимать одежду. – И, в конце концов, должны же быть в жизни хоть какие-то радости, правда?

После таких всплесков эмоций они подолгу лежали рядом, размышляя вслух и строя планы. Благодаря таким разговорам образ будущей студии стал проступать все явственнее и реальнее, и Артур перестал страдать от сомнений.

– Было бы прекрасно, если бы мои фотографии выглядели так же празднично и ярко, как и твои открытки, – вздохнул однажды он, осторожно касаясь ее обнаженного плеча.

– Я скажу, что для этого нужно. Ты же делишься со мной своими секретами, – закрывая глаза, пообещала она.

– Нужно выделить сумму на покупку реквизита, – сказал он.