Семь признаков счастья (сборник)

Воспоминания о сыне нагнали на меня грусть, как ветер нагоняет с моря дождевые облака. Я глубоко затянулся, остро чувствуя табачную горечь. Но стоило мне вспомнить Ариэль, и эта грусть тотчас же рассеялась. Это было абсолютно нелогично, ведь Ариэль была для меня совсем посторонним человеком. Просто удивительно. Мы были совершенно разные и жили в разных мирах, но за те шесть часов, которые я провел в ее обществе, я ни разу не чувствовал той неловкости, которая возникает, когда с человеком не о чем говорить. При этом мы вовсе не трещали без умолку, не давая себе передышки, но даже молчание в ее компании не было тягостным и неловким.

Я прекрасно понимал, что наши с Ариэль миры слишком далеки друг от друга, но почему-то то, что она существует в этом мире, делало его светлее и теплее. И это ощущение ненавязчиво вплелось в поток моих новых ощущений и уверенно заняло там свое место. Это и радовало меня, и немного смущало, я не знал, что мне с этим делать. До этого ничего подобного я не испытывал.

В конце концов я перестал копаться в своих ощущениях и переживаниях и стал просто наслаждаться прогулкой под пасмурным весенним небом, где сквозь прорехи набежавших туч виднелись яркие звезды. Многие из этих звезд я знал не только поименно, мне была известна их подробная биография, их «жизненные показатели» – параметры спектра, состав звездного вещества, размеры, температура… Они мне были ближе, чем многие мои знакомые. Но в тот вечер я в первый, но отнюдь не в последний раз просто наслаждался их красотой. Не помню, кто из поэтов сказал, что есть два способа смотреть на звездное небо. Первый: смотреть и знать все созвездия, законы их движения по небосводу. И второй: просто смотреть и любоваться безмолвным сиянием безымянных звезд. Пожалуй, я впервые смотрел на звездное небо вторым способом.

Не как ученый, а как обычный человек.

Прогулка моя затянулась, так что в гостиницу я вернулся только в первом часу ночи. Я чувствовал приятную усталость и предвкушал здоровый сон в удобной кровати. В номере я принял душ, затем вышел в халате в коридор и «ограбил» стоявший там автомат на чашку ароматного кофе. Я выпил его на балконе, с которого, как оказалось, открывался неплохой вид на город, поскольку гостиница стояла на возвышенности.

Я безмятежно прихлебывал кофе и смотрел туда, где был виден довольно большой, похожий на террикон шахты темный абрис. Вероятно, это и был тот самый знаменитый цирк, директором которого, как я теперь знал, был отец Ариэль. Так это или нет, я узнаю завтра. Ариэль говорила, что их дом совсем рядом с цирком, всего в двух кварталах ходьбы от него. Вообще говоря, мне кажется, что выражение «совсем рядом» без всякой натяжки можно применить ко всем объектам этого города.

Но сейчас я смотрел в направлении темной конусообразной громады и думал, что где-то там, рядом с ним, дом Ариэль. Девушки, которая совершенно для меня неожиданно что-то изменила в моей жизни.

Когда кофе был выпит, я раскрыл настежь балкон и окно и улегся в кровать. Прежде чем уснуть глубоким сном, я понял, что с кровати видны звезды.

И это, наверно, символично.[3]