Семь разгневанных богинь

Юля была потрясена, когда узнала семейную тайну. Оказывается, Андрей Валентинович Лёне не отец, а отчим! Леня родился в законном браке, но его мать уже была беременна от какого-то фотографа. Леня встретил своего отца случайно, спустя тридцать лет. А тот случайно сфотографировал, как Андрей Валентинович в состоянии аффекта убивает своего гостя после сорвавшихся переговоров. Оба были пьяные и наговорили друг другу лишнего.

Эти снимки вместе с негативами попали в руки Лени. Так он узнал правду. Его отца по приказу Андрея Валентиновича выследили и убили, но Павел Сгорбыш успел оставить Лёне конверт, где было зашифровано место, в котором находился тайник.

Леня ждал долгие десять лет. Но все-таки рассчитался с отчимом. Путем шантажа заставил его отдать и бизнес, и недвижимость, и деньги на счетах. Тогда Юля впервые и взглянула на Леонида Петровского другими глазами.

Сгорбыш?! Какая странная фамилия. Леонид Сгорбыш.

Перед отъездом на Кипр Андрей Валентинович пришел к ней. Он был подавлен, но держался хорошо. Сказал:

– Я знаю, что ты получила финансовый отдел. Блестящая карьера. Но мне хотелось бы и дальше получать от тебя информацию.

– Зачем мне это надо?

– А затем, что твоя ненависть к Леньке только растет. И будет расти. Ты ведь всегда будешь снизу, а хотела бы его оседлать. У тебя это не получится.

– А вдруг?

– Я тоже его недооценил. Думал, что в голове у него только бабы и наркотики. Что он никчемный, такой же, как его отец. Ты ведь все знаешь? Леня тебе доверяет, раз доверил свои финансы. Наверняка поведал и нашу семейную тайну.

– Да, – призналась она.

– Я долго не мог понять, что чувствую к нему. Как думаешь, каково это – растить чужого ребенка? Сколько раз мне хотелось в кровь разбить эти губы ударом кулака, – она увидела, как Андрей Валентинович и в самом деле сжал кулаки, и инстинктивно отшатнулась. – Я невольно представлял себе, как Эва их целует, эти губы. Своего фотографа, который ее обрюхатил и бросил. Я ненавидел это лицо. Ленька, конечно, похож на мать, но подозреваю, что больше на отца. На этого Сгорбыша, – презрительно сказал Петровский. – Я никого в жизни не любил, только Эву. Меня не заботит комфорт, не нужны все эти дорогие вещи. Но я хотел, чтобы она жила в роскоши. Я прожил жизнь для нее, для своей жены. Они, наши жизни, так тесно переплелись, что уже непонятно, где ее, а где моя. И он заставил меня уехать… Сгорбыш.

Юля видела, как ему больно. У него забирали жизнь, любимую жену. Эвелина Вячеславовна приняла сторону сына.

– Что вы будете делать? – спросила она.

– Не смирюсь уж точно. Я терпелив. У меня тоже длинная выдержка, – усмехнулся Андрей Валентинович. И бросил: – Будь на связи. Рано или поздно и ты созреешь.

– Я вполне довольна.

– А почему не замужем до сих пор? И детей нет.

Она невольно вспыхнула. Но ответила сдержанно:

– Сначала карьера, а потом дети.

– А вот я подозреваю, что ты решила родить от Лени.

Петровский-старший был необычайно проницателен. Любовь к одной женщине и верность ей сделали его зрячим по отношению ко всем остальным. Он уехал на Кипр, оставив свои контакты.

И Юля звонила ему, когда ей было плохо. Ее другом и в самом деле стал мужчина. Петровский. Только не Лео, а его отчим.

Сначала ее ожидал первый удар: она наконец решилась на тщательное обследование. Гинеколог не порадовал: в одной из маточных труб оказались спайки. А в яичнике с другой стороны огромная киста.

– Нужна операция, – услышала Юля.

Но это было горячее время. В Москве начался строительный бум. Юля все откладывала поход к врачу. Такая тягомотина! Надо сдавать анализы, проходить какое-то обследование. В итоге киста прорвалась и Юля загремела в больницу, где удалили яичник.

Потом был визит к медицинскому светилу, который разложил на столе кучу снимков. МРТ, УЗИ, рентген…

– Левый яичник работает, но в трубе спайки, – сказал профессор Юле. – Вы его берегите, этот яичник. Это ваша единственная надежда. Второго у вас теперь нет. Хотя маточная труба справа полностью проходима.

– Могу я иметь ребенка? – хрипло спросила Юля.

– Не теряйте надежды. Есть ЭКО. Вы здоровы и еще относительно молоды. Все получится.

Она сидела, обхватив голову руками и тупо глядя на снимки. Ей уже тридцать шесть. Одноклассники и однокурсники пишут в Инсту: «Наша гордость! Жизнь удалась, да?»

Но подтекст понятен: а где же муж и дети? А ну-ка, Каткова, предъяви нам. Ты же самая успешная. Удачливая. Умная. Красивая. Почему же до сих пор одна? Ей нужен был такой муж, чтобы все ахнули. И что касается ребенка, то Леня все поймет. Она подсадит в свою матку эмбрионы, оплодотворенные его спермой. И они обязательно приживутся, у Лени прекрасные гены. И фертильность на высоком уровне. И дети у него красивые.

Юля внимательно изучала его дочерей. Полина, конечно, недалекого ума, но зато красавица редкая. А что глупа, так это в мать. Юля родит Петровскому особого ребенка. Сына. Такого же, как он. И как она. Ее ребенок возьмет у них с Леней все лучшее. А лучшее надо выращивать. Почему не в пробирке? Так даже надежнее.