Семь рыцарей для принцессы

Хмурясь, Ролан приложил платок к разбитому носу и с трудом поднялся. Хотел что-то сказать, но Герман оборвал его на вдохе.

— Мне все равно, что ты не признал своего поражения в прошлый раз и не хочешь признавать сейчас. И мне безразлична причина, по которой ты таишь на меня злобу. Но я не собираюсь терпеть нападок на моих друзей.

И он смерил Ролана тяжелым холодным взглядом. Тот смял окровавленный платок и швырнул под ноги.

— Ты и правда чудовище.

— Ты просто никогда не встречал настоящих чудовищ, — слова унеслись Ролану в спину — парень не стал дожидаться новой отповеди и предпочел сбежать. Альберт, молча наблюдавший за последней сценой, поднял с земли деревянные мечи.

— Прости, я не думал, что может так получиться, — он неловко переступил с ноги на ногу. Странно, но его искреннее раскаяние и вина пробивались даже сквозь работающий на всю катушку блокатор. — Давай вернемся?

Блокирующая магия кольца, при всей своей мощи, буквально выпила из Германа последние силы. Он не мог понять, что произошло, зачем он позволил себе ввязаться в эту нелепую потасовку, и как потом оправдываться, если Ролан осмелится донести о случившемся.

Возможно, он слишком погорячился, слишком близко принял чужую злость, пропитался ей сам. И теперь казалось, будто за ним тянулся серо-сизый шлейф, который был ему так ненавистен.

Они поспешили покинуть площадку сразу после того, как Берт закопал тренировочные мечи обратно в песок.

— Ты это меня так защищал, да? — не выдержал он, когда они оба уже почти подходили к своей комнате. Испуганно щелкнула одна из попавшихся по пути дверей — Герман запомнил, что именно за ней находилась комната Рене. Когда Ролан придет в себя, первым, кто попадет под раздачу, будет именно он, просто потому, что не относится к близким прихвостням Ролана и не имеет за спиной мощной поддержки. А злобу и обиду от поражения обязательно будет необходимо заглушить.

Герман даже посочувствовал рыжему, но всего лишь на секунду.

— Герма-а-ан!

— Отстань, — он вставил ключ в замочную скважину и удивленно приподнял брови. Дверь была не заперта. Резко дернул ее на себя, вваливаясь в комнату так, словно был намерен застать вора на месте преступления.

Но застал нечто иное.

— Ой, Герман, смотри! — Берт врезался ему в спину, и только после этого тот прислушался к своим ощущениям, ослабляя действие кольца.

Они были не одни. Герман резко вскинул голову, упираясь взглядом в замершую обнаженную спину, светлую, крепкую, вытесанную словно из камня, но определенно женскую. Ее обладательница обернулась и тоже застыла.

Это была невысокая девушка с двумя толстыми русыми косами, она стояла возле окна и прижимала к груди блузку, как щит. Взгляд ее не сулил ничего хорошего, и Герман сразу понял — им тут не рады.

— Проклятье, — не удержался он и выпихнул Берта обратно в коридор. Еще раз взглянул на табличку на двери. Все правильно, комната 313, никакой ошибки нет. Значит, у них появились новые соседи. Герман поджал губы и растерянно посмотрел на Берта, а тот еще не понимал всей трагедии, ведь пока еще не знал, что в УВМД практикуется не только совместное проживание обоих полов, но и общие душевые на этаж. Это якобы приближало к реальным армейским условиям и способствовало укреплению боевого духа и формированию воинского братства. А ведь Герман до последнего скрывал это от Альберта и надеялся, что участь жить с девочками их минует.

Герман занес руку и глубоко вздохнул.

Потом потряс головой и вздохнул еще раз.

Ну же! Раз, два, три…

И Герман постучал.

— Войдите.

Было немного непривычно заходить в собственную комнату с чьего-то разрешения. Строго говоря, именно из желания жить одному Герман и способствовал отселению всех своих бывших соседей. Он и не делал-то ничего такого, просто так получалось. И тут эти… девушки.

Это даже хуже, чем Берт. В два раза, как минимум.

— Вы кто такие? — девица с русыми косами уже успела одеться в безразмерную мужскую рубашку, доходящую ей едва ли не до колен, которые, как машинально отметил Герман, были вызывающе обнажены. Быть может, именно это и помешало ему ответить. Зато явно ничем не помешал Альберту.

— А мы тут живем, — он вынырнул из-за Германа и галантно раскланялся, сияя улыбкой. — Позвольте представиться, меня зовут Берт, а этой мой лучший друг, Герман.

Маленькие пухлые губы девушки нехотя разомкнулись:

— Стефания, — она кивнула в сторону своей молчаливой устрашающей подруги. — Ситри.

Блондинка сумрачно кивнула и скрестила сильные мускулистые руки на необъятной груди, точнее, где-то под ней.

Берт нервно облизнулся и бросил взгляд за спину. Герман по-прежнему хранил подозрительное молчание.

— Эммм… ну, — Альберт неловко развел руками. — Добро пожаловать. Что ли…

Неприветливый вид новых соседок сбивал с мысли, он не мог сосредоточиться, и от этого недоброжелательные взгляды девушек не спешили становиться теплее. А матушка всегда говорила, что настоящие девушки должны быть милыми, веселыми и кокетливыми.

Стефания и Ситри продолжили рушить его представления.