Семь рыцарей для принцессы

— Это она, Герман, — он счастливо захихикал, взвешивая клинок и делая пробный взмах. — Эспада.

— Как ты ее назвал?

— Эспада, — повторил Берт, наслаждаясь звучанием этого слова. — С двойной заточкой, чуть легче короткого меча, но почти такая же опасная. Смотри, как блестит. Ей можно наносить как рубящие, так и колющие удары, — он резко взмахнул шпагой, и острый кончик пронесся в сантиметре от носа Германа.

— Перестань, — проворчал он. — Ты как ребенок.

Альберта это не сильно волновало, он вовсю примерялся к оружию, вполголоса нахваливая его возможности, и даже не замечал, что говорил вещи, которые ему нынешнему не должны быть знакомы.

— Ой, смотри, — он вдруг замер, поднося клинок к лицу. — Тут что-то… Буквы?

Герман подошел к нему, и в тот же миг почувствовал, как по коридору к ним кто-то приближается. Довольно возмущенно приближается, насколько эмпатия Германа позволяла определить.

— Дзюн… — он повернулся предупредить ее, но она и без него что-то поняла. Наклонила голову, точно прислушиваясь, и перетекла к двери, которая без промедления открылась. Черная смазанная тень промелькнула и скрылась в коридоре, чудесным образом разминувшись с Вальтером Гроттом. Герман только и успел, что открыть рот.

Учитель окинул помещение ледяным взглядом поверх очков и угрожающе заложил руки за спину.

— Объяснитесь, пожалуйста, — вкрадчиво велел он, и Альберт, бросив шпагу, зажал руками уши. Клинок со звоном ударился о плиты пола. Что бы не происходило, оно оказалось сильнее Берта. Он стиснул зубы и жалобно застонал. Герман растерянно глядел то на него, то на замершего в дверях учителя. Только сейчас до него дошло, что тот применяет на Берте свой мощный ментальный дар, а Германа защищает его артефакт-блокатор. И стоило ему только об этом подумать, как в мозг будто бы вонзили иглу. Герман со свистом втянул ртом воздух и осел на колени. Перед глазами поплыла мутная кровавая пелена.

— Сопротивление бесполезно, — услышали оба. — Повторю. Ваши объяснения, молодые люди.

Герман слышал его голос сквозь вату в ушах. Голова гудела и разрывалась на части, к этим жутким ощущениям прибавился стук где-то в затылке и жжение в глазах. Альберт сжался в комочек на полу и крепко зажмурился. Яркие всполохи боли, отпечатывающиеся цветными разводами на внутренней стороне век, мешали разглядеть, что с ним творилось. Вот он подтянул колени к груди, вытянул руку, вырвав шпагу из пальцев Гротта, и случайно разрезал кожу на ладони.

Герман погладил друга по взмокшему лбу. Бедолага потерял сознание, хотя секунду назад показалось, что он потеряет жизнь и пару пальцев в придачу. Убедившись, что самое страшное миновало, он перебросил весь свой гнев на Гротта.

— Какого черта вы творите! Вы его чуть не угробили! — дыхание перехватило, Герман едва не закашлялся, но продолжил: — Я вас под инквизицию подведу, если перед этим не убью своими руками!..

Хотелось ругаться и осыпать учителя проклятиями, но Герман физически был к этому не способен. После того, как Альберт вдруг упал и начал дрожать в припадке, невидимый пресс отпустил самого Германа, но вмешательство Гротта было таким сильным, что голова до сих пор казалась совершенно пустой. Уровень не меньше третьего.

Вальтер выглядел удивленным, но не виноватым.

— Такого не должно было произойти. Твой друг всегда был настолько чувствителен к ментальной магии?

Герман нахмурился:

— Если не этого, то чего вы добивались? И зачем? По закону подобные манипуляции с человеческим сознанием запрещены.

— На глаз прикинул уровень? — хмыкнул Гротт, поднимаясь с колен и отряхивая руки. — Хотел заставить его бросить шпагу. Не более. Но вы так и не ответили, как оказались на запретной для учеников территории, да еще и в такое время?

— Собираетесь нас наказать? — Герману просто не хватало слов, чтобы описать свои чувства. Все пошло не по плану.

— Всех троих, — подтвердил Гротт. — Ведь с вами был третий? Третья? Что ж, и до нее очередь дойдет.

Он читал Германа как открытую книгу, и это было особенно обидно потому, что сам Герман оказался перед ним точно слепой котенок. В груди вскипала злость, но он уже мог достаточно ясно соображать, чтобы понять — тягаться с бывалым менталистом ему пока не под силу, угрожать законом — малоэффективно, а других вариантов он не видел. Разве что только попробовать договориться…

— Простите, — пробормотал Герман, убеждая себя, что идет на попятную только ради Дзюн и Берта. — Я могу все объяснить. Все дело в этой шпаге.

Он поднял глаза и увидел, что Вальтер кривит губы в недоброй ухмылке. Герману стоило большого труда не измениться в лице и продолжить изображать смирение.

Гротт пригладил замявшийся камзол и оправил манжеты. Герман зацепился взглядом за тонкие бледные пальцы и поблескивающий на большом пальце тонкий ободок золотого кольца. Учитель в принципе был похож на человека, склонного к украшению себя любимого, но отчего-то в данном случае именно это скромное колечко завладело вниманием Германа, жаль, эту мысль, пока до конца не оформившуюся, пришлось отложить до лучших времен.