Семь с половиной крокодильских улыбок

А меня Маргарита Романовна попросила остаться.

Теперь пол в нашем классе стал самым чистым – ведь его мыли два раза. Сначала чёрной водой, а потом – обыкновенной.

Начался дождь. Наверное, где-то там, наверху, тоже решили сделать уборку и отмыть асфальт от рисунков, а листья – от пыли.

Маргарита Романовна сняла очки. Я вдруг поняла, что она совсем не старая.

– Я себя без очков даже не помню! – сказала она. Дохнула на стекло, а потом стала протирать его специальной тряпочкой.

– Как это? – удивилась я.

– Так. У меня очки – всю жизнь. На всех фотографиях. Тогда оправы жуткие были – чёрные, круглые… Знаешь, как очкариков дразнили? У кого четыре глаза, тот похож на водолаза!

– А вы что делали?

– Сначала ревела. Потом подралась – ракеткой для бадминтона.

– Мишкин дедушка носит очки. Мне нравится.

– А кто это – Мишка? – она спросила так, что я сразу поняла – ей и правда интересно узнать.

– Мишка – мой самый лучший друг. А ещё у меня есть собака…

Дверь с грохотом распахнулась, и в класс влетела Аня.

– Жень, у нас химичка заболела! – завопила она. Потом увидела Маргариту Романовну и сказала уже потише: – Ой, здрасьте. У нас… это… учительницы химии нет. Можно мы пойдём домой?

Маргарита Романовна надела очки и опять превратилась в строгую учительницу:

– Хорошо, идите. Я только дам Жене задание.

– Это на дом? – обрадовалась я. Нам ещё ничего не задавали, как будто мы не школьники, а какие-то малыши.

– Это не на дом. Это на целый год. А может, и больше.

Вот тут я уже испугалась. Вдруг мне придётся решать длиннющий учебник примеров? Аня всегда жаловалась, что дольше всего делать математику.

– Видишь, сколько у нас цветов? – спросила Маргарита Романовна.

Я кивнула. На всех шкафах стояли цветочные горшки с фикусами, фиалками и какими-то развесистыми кактусами.

– На подоконники их ставить не разрешают, – продолжала Маргарита Романовна. – А на шкафах про них забывают. Купим новый цветок – а он засыхает. Будешь дежурным по цветам: поливать, протирать листья…

Вот здорово! Я хотела начать дежурить прямо сейчас. Но Маргарита Романовна сказала, что сначала мне самой нужно высохнуть, а потом уже поливать цветы.

А ещё она отдала нам свой красный зонтик.

Я не люблю ходить под зонтом, но Маргарита Романовна сказала, что это глупости.

– Ты что, хочешь совсем промокнуть?

Вообще-то я и так была достаточно мокрая. Даже в туфлях у меня хлюпала чёрная вода.

Поэтому я не стала с ней спорить.

Когда мы вышли, начался настоящий ливень. Всё-таки хорошо, что у нас оказался зонт.

Набирая скорость, капли стучали по машинам, по тяжёлым листьям. Наверное, дождь нажимает на специальную кнопку, что-то вроде «ускорения».

Накрывшись пакетами, пробег'aли прохожие.

Только мы с Аней шли медленно.

– Эй! – я услышала знакомый голос и оглянулась.

За нами шагал Королёв в оранжевом дождевике. Его картинка промокла, и аквариума почти не было видно. Может быть, рыбы теперь стали свободными и уплыли…

– Инопланетянка! – пропел Королёв противным дразнильным голосом и побежал прямо через лужи.

Наверное, испугался, что мы с Аней за ним погонимся.

Как будто нам больше делать нечего!

Я улыбалась. Это была крокодильская улыбка номер восемь.

Моя матроска уже чуть-чуть высохла. На ней остались чёрные пятна, но, думаю, у мамы получится их отстирать.

Мне вдруг стало так хорошо – как будто все эти дни я несла на плечах тяжеленный рюкзак, а сейчас его смыло дождём.

И я запела любимую Анину песню. Совсем негромко:

– О, бэйби, бэйби… – пела я.

– Ты просто мы-ы-ышь! – подхватила Аня.

И дальше мы пели уже вместе. Нет, мы даже не пели. Мы орали на всю улицу, как ненормальные!

О, бэйби, бэйби,
Ты просто мы-ы-шь!!!

Хорошо, что вокруг никого не было. Только мы вдвоём.

Красный зонтик закрывал нас от холодных капель. А жёлтый квадратик с надписью «Молодец» я спрятала в карман. Маргарита Романовна дала мне его за рисунок.