Семь сестер

– Изабелла… Белла… – Лорен схватил ее за руку, когда она уже направлялась к дверям. Рывком притянул к себе и заключил в объятия. – Вы действительно прекрасны, и не только внешне. Ваша душа прекрасна не менее, чем ваше лицо. Не могу больше притворяться, делать вид, что между нами ничего нет. Скажите только слово, и я тотчас же отпущу вас, если вам это неприятно. Господи, помоги мне! Наблюдая за тем, с каким состраданием вы возились с этим ребенком… – он слегка покачал головой. – Словом, я хочу поцеловать вас, хочу почувствовать вкус ваших губ на своих губах.

Изабелла безмолвно уставилась на него. Она понимала, что перед ней разверзлась пропасть и что она, не раздумывая, готова шагнуть в нее.

– Я вся твоя, – тихо прошептала она в ответ, и в ту же минуту он закрыл ей рот своими губами.

А за закрытыми дверями кухни мирно спал мальчик. Быть может, впервые за много месяцев он не боялся, что кто-то потревожит его сон.

25

На следующий день, переступая порог мастерской в шестом часу вечера, Изабелла трепетала от страха. Ее беспокоила не только судьба мальчика. Не меньше волновало и другое. А не есть ли столь бурный взрыв чувств со стороны Лорена, увенчавшийся поцелуем, обычной реакцией человека на чрезмерную эмоциональность всего того, что случилось вчера вечером?

– А! Вот и наша Святая Изабелла пожаловала собственной персоной! – шутливо приветствовал ее профессор Ландовски, приводя себя в порядок после рабочего дня.

– Как мальчик, профессор? – немедленно поинтересовалась Изабелла, слегка покраснев от столь неожиданного комплимента скульптора.

– На данный момент ваш драгоценный найденыш преспокойно ужинает вместе с моими детьми. Когда жена увидела его сегодня утром, валяющимся на полу, словно дохлый мышонок, – я специально позвал ее, чтобы она взглянула на найденыша, так вот, она немедленно преисполнилась, как и вы, жалостью к ребенку. Когда мальчишка наконец проснулся, она повела его в сад и там вымыла всего с ног до головы. Вдруг у него вши? Словом, отмыла хозяйственным мылом и карболкой всю грязь, после чего завернула в одеяло и уложила в кровать уже в нашем доме.

– Огромное вам спасибо, профессор. И простите меня за то, что я доставила лишние хлопоты вам и вашей жене.

– Ну, меня-то особо благодарить не за что. Будь моя воля, я бы в два счета выставил маленького бродягу на улицу, где он, впрочем, и привык обитать. Но вы, женщины, вы все такие мягкотелые, такие сердобольные. Добрые у вас сердца, одним словом. За что мы, мужчины, должны быть только благодарны вам, – неожиданно растроганно закончил Ландовски свой монолог.

– Он вам сказал, откуда он? – спросила Изабелла у профессора.

– Нет, он вообще не проронил ни слова с тех самых пор, как моя жена взяла над ним шефство. Она решила, что ребенок глухонемой.

– Нет, месье Ландовски, он не глухонемой. Он разговаривал со мной вчера вечером, когда я уже собралась уезжать.

– Правда? Как интересно! – Ландовски задумчиво покачал головой. – Выходит, что своим даром речи он больше не захотел поделиться ни с кем другим. У него еще на теле болтается какой-то кожаный мешочек. Жена обнаружила, когда стала срывать с него лохмотья. Но когда она попыталась снять и мешочек, мальчишка зарычал, словно бешеный пес, и не позволил ей даже прикоснуться к этой вещице. Что ж, поживем – увидим, как станут развиваться события в ближайшие дни. По моим прикидкам, мальчишка, скорее всего, из Польши. Узнаю, так сказать, родную кровь, – добавил он мрачно. – Всего доброго, мадемуазель.

Когда Ландовски покинул мастерскую, Изабелла повернулась к Лорену. Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на нее с улыбкой.

– Скажи, ты счастлива, что о твоем маленьком найденыше позаботились должным образом?

– Да, очень. Я должна поблагодарить и тебя. Ведь ты тоже принимал участие, помог мальчику.

– Как ты сегодня, моя Изабелла?

– Со мной все в порядке, – прошептала она в ответ, стараясь не встречаться взглядом с Лореном.

– Не жалеешь о том, что произошло между нами вчера вечером? – Лорен протянул ей обе руки, и она робко взяла их в свои.

– Нет, не жалею. Ни единой секунды не жалею.

– Слава богу! – перевел он облегченный вздох и тут же увлек Изабеллу за собой на кухню, где никто не мог их увидеть через окна. А там принялся снова страстно целовать ее.

* * *

Так началась их любовная история, в сущности, совсем невинная, одни поцелуи, и только. Оба понимали, на какой риск идут. Ведь Ландовски в любую минуту мог застигнуть их врасплох. Порой он заходит в мастерскую и в неурочное время, чтобы еще немного, по своему обыкновению, поразмышлять над работой, сидя возле незаконченной статуи Христа. Лорен работал споро. Его руки буквально порхали по скульптурному изваянию Изабеллы. Он торопился побыстрее закончить ее лицо, чтобы урвать для них обоих еще пару драгоценных мгновений пребывания наедине друг с другом.