Семь шагов к счастью (СИ)

Нет, этого до ничтожного мало! Потребуется нечто такое, что могло бы разубедить этого потерянного человечка в заледенелости моего сердца. Нужно действовать тонко, терпеливо. Кирпич за кирпичиком снося возведенную между супругами стену и осторожно замещая ее новыми воспоминаниями.

— А чего бы тебе хотелось больше, если бы мы прямо сейчас поехали покупать тебе инструмент? — спросил я Дебору. — Ты предпочитаешь играть именно на пианино или хотела бы приобрести фортепиано?

А она вдруг против воли хихикнула и, испугавшись собственной смелости, быстро закрыла рот ладошкой, с ужасом уставившись на меня.

— Что такое? — широко улыбнулся я, несмотря на свой явный внеочередной промах, радуясь, что сумел вызвать в Деборе настолько естественную и расслабленную эмоцию. — Я что-то не то сказал, да? Прости, я плохо разбираюсь в музыкальных инструментах. В голове крутятся разные знания в самых непохожих областях, — ткнул я себя в висок несколько раз, чтобы шутливостью разрядить обстановку и снова вернуть все к непринужденному тону, который исчез после неосторожного смешка Деборы. — Однако я хоть и помню общеобразовательную информацию, но о музыке там до крайности мало данных, — извиняясь, усмехнулся я.

— Да, — подтвердила она, уже не скрывая легкой улыбки. — Ты и раньше в этом не был профи, — и даже позволила себе немного поддеть меня, чем окончательно развеселила.

— Так в чем я ошибся? — с любопытством принялся я расспрашивать. — Не удивляйся. Тебе, наверное, теперь придется многому учить меня, дорогая, — подмигнул я ей. — Так что наберись терпения, милая Дебора.

Впервые назвал я ее вслух по имени, с каким-то ненормальным наслаждением смакуя каждую букву. Де-бо-ра. Мм, чудесное имя!

— Пианино и есть фортепиано, — сообщила она мне, снисходительно улыбаясь.

— Правда? — реально удивился я. — Тогда почему они называются по-разному? Я всегда считал, что фортепиано крупнее.

— Потому что слово длиннее? — теперь Дебора, получив мое согласие, с удовольствием смеялась над моей необразованностью в этой сфере.

Да ладно, я не против! Пусть отыгрывается, — с незнакомым и полусумасшедщим азартом наблюдал я за ее преобразившимся лицом и интонациями в голосе:

— «Фортепиано» это целый класс клавишных музыкальных инструментов, — тоном строгой училки пояснили мне, отчего новая волна необузданных мурашек прокатилась по коже.

Мне всегда казалось смешным, когда я слышал нечто подобное о симпатиях парней. Но Дебора Никс умела удивлять. И в первую очередь моей странной на нее реакцией. Кажется, мне нравится в этой женщине все! — понимал я, любуясь ею уже иначе.

Не тайком, не как преступник, позарившийся на чужое и прикрывающий лицо маской другого человека. А открыто, свободно. Как можно любоваться девушкой, которую пригласил на свидание. Или с которой только познакомился и, заговорив, почувствовал, что она твой человечек. Что вам просто хорошо вот так, сидеть и болтать о чем придется.

— А что же означает само слово «пианино»? — поддакнул я, чтобы заверить ее в своем интересе.

— А пианино как раз — один из этих самых клавишных инструментов. Вот это, к примеру, пианино, — указала она на «Рослер». А есть еще рояль и…

— Точно, рояль! — воскликнул я, чуть не подпрыгнув от восторга.

Дебора отлично бы смотрелась за белоснежным роялем, — возник у меня в голове чарующий образ этой самой девушки.

— Ты бы хотела купить рояль, дорогая? — с кайфом назвал я ее так. — Для нашей громадной гостиной в городском доме лучше подойдет именно он, как думаешь?

Мне реально казалось, что это я, а не Никс так с ней поступал. И я старался заглушить чувство вины, болтая без умолку, согласный нести всякую чушь, лишь бы прикрыть свои прошлые грешки перед Деборой новым поток слов и действий.

Зато как же было забавно наблюдать за тем, как от каждой высказанной мной фразы ее выразительные глаза будто становятся все больше, не в силах вместить все изумление, которое она испытывает из-за перемен, произошедших во мне!

— Я… я… наверное… — промямлила она, теребя краешек юбки.

Однако мне так и не удалось добиться от Деборы долгожданного ответа и радостных возгласов. Потому что в эту минуту внизу внезапно послышался неприятный мужской голос.

— Это Хэнкс, — с досадой сжала Дебора губки. — Нужно спуститься и встретить его, — было все, что, в конце концов, смогла выговорить девушка после затянувшейся паузы, в течение которой я продолжал ждать ответа, а она напряженно прислушивалась к разговору Аделаиды и Клауса, явно не горя желанием спускаться к нему.

— Ладно, пошли, — ответил я, начиная привыкать к тому, что необходимо мое разрешение на простые передвижения из комнаты в комнату.

Мы оба нехотя поднялись и направились к лестнице. На подступах к первой ступени я автоматически подал Деборе руку, и, к моей молчаливой радости, она хоть и неохотно, но приняла ее.

Так мы и спускались, вдвоем. Рука об руку, и с каким-то только нам понятным торжеством празднуя сей особенный момент.