Семь смертей доктора Марка

Марк смотрел вслед отъезжающей бричке. Вот так вот помогаешь незнакомому человеку и поди знай, что у него происходит. А сколько было отчаяния и недоверия в её глазах, когда дядя упомянул советскую власть. Неужели ошибка, произошедшая с её мужем, могла так озлобить эту молодую женщину? Ведь сама же говорила, что выросла в детдоме. Не сама же она росла, кто о ней заботился-то, кроме советской власти?

– Марик! Заснул, что ли? Запрыгивай!

Марк запрыгнул в бричку, поставил в ногах чемоданчик и стал наблюдать за непривычным пейзажем вокруг. Дома, в отличие от Ленинграда, где кварталы прерывались каналами, здесь тянулись длинной чередой и были не такими ухоженными, как в северной столице. Люди, сразу видно, одеты по-другому. Да и сам дядя одет довольно просто, хотя должность у него для своих лет вполне солидная – директор автомобильного института. Звал к себе в институт, туда бы он Марка без особых проблем пристроил, но нет у Марка такой уж большой тяги к автомобильной технике. Если б можно было купить себе авто, такое, как в тех смешных иностранных фильмах, которые он крутил в своей кинобудке, то тогда другое дело, а так – не его это. Конечно же, мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, но тяги к технике (дальше увлечения работой киномеханика) он не испытывал. Крутить кино – милое дело! Зарядил бобину, перемотал просмотренную и сиди себе, отдыхай. Он так на работе к экзаменам и готовился: зарядит новую часть – и снова в книги. Несколько раз не запустил так вовремя следующую часть. Что только ему из зала не кричали. Сапожник – это самое безобидное из всего, что он услышал. Он даже не раз представлял, как из него варят мыло – так красочно рабочая интеллигенция расписывала этот процесс из зала. Но зато зарплату какую-никакую имел и фильмы все новые пересмотрел и художественные, и документальные. Совсем недавно начали приходить документальные фильмы о гражданской войне в Испании. Симпатии всех советских людей были на стороне республиканцев. Да и как могло быть иначе, не поддерживать же режим Франко, угнетающий рабочий класс и крестьян? Какие красивые, воодушевлённые лица. Вот это люди, вот это события! А здесь сидишь над учебниками в благополучной стране, где всё для народа, где единственная забота – хорошо подготовиться к экзаменам. Да и то, он поступать в Москве побоялся, поехал в провинциальный Саратов. Этим испанским ребятам его бы проблемы.

– Марик! Очнись! Ты о чём задумался?

– Ой, дядя Евсей, извините, улетел.

– Что, о Ленинграде-красавце вспомнил? Ну ничего, у нас тут тоже не деревня. Освоишься, приживёшься, ещё и уезжать не захочешь. Нашей семье здесь нравится, река у нас знаешь какая? Вот то-то и оно! Я сначала тоже не мог привыкнуть, а сейчас никуда отсюда и уезжать не мыслю. Выйдешь на берег Волги – ух, какие просторы! Да ладно, ты и сам увидишь. Давай, рассказывай, как там мать, как Миля, совсем невеста поди? Да и ты уже не мальчик, невеста есть? До сих пор нету?

Приходи в себя, я понимаю, что для лечения душевных ран нужно время. И воздух нужен, наш волжский воздух и водичка наша! Вот пока лето не кончилось, мы с тобой ещё искупаться сходим, поди в Неве много не накупаешься, а?

Да, с дядей скучать не придётся, ещё тот весельчак. Ну и хорошо, отец тоже был весёлым. Жалко, умер, когда Марку всего тринадцать было. Сейчас-то дядя ему уже отца не заменит, а тогда он был бы очень рад, если бы дядя жил рядом.

Подъехали. Старинный купеческий дом с чугунными воротами. Вот это дядя у него! Отпустили извозчика и пошли по дорожке к дому. Дворник посторонился, освобождая им проход, и продолжил шаркать метёлкой по асфальту. Прохладный чистый подъезд, широкая мраморная лестница. Поднялись на третий этаж, и дядя позвонил в массивную дверь.

– Евсеюшка, проходи. А это Марк? Проходи, Марк, через порог знакомиться не будем. Какой ты симпатичный! Скоро все саратовские девушки у твоих ног будут. Сразу видно, Цалихинская порода! Ой, Евсей, а как вы с племянником похожи, видно, что из одной бочки наливали. А меня Марией зовут. Тётей меня звать не надо, зови просто Машей. Я ж всего лет на десять тебя старше, так какая из меня тётя? Ну, проходите, мальчики, скоро обедать будем. Евсей, покажи Марку его комнату и где умыться с дороги.

– Ну проходи, Марик, не робей. Вот эта комната твоя, небольшая, но зато отдельная. Живи и учись, будешь нас на старости лет лечить. Маша у меня хорошая, но строгая, за чистоту шкуру спустит, так что чтоб в этом плане без проколов. Ну, ты же будущий медик, тебе без гигиены никак. Бросай чемодан, идём ванную и туалет покажу. Вот полотенце свежее, давай умывайся и подтягивайся в кухню.

Марк с удовольствием вымыл с мылом руки и прохладной водой сполоснул лицо. Тётя ему понравилась, довольно приятная и симпатичная. Правда, бока уже заплывают, но это же со всеми после тридцати случается. Да ему, собственно, какое до этого дело? Дяде Евсею подходит, и ладно, а уж он себе, если поступит и останется тут жить, обязательно найдёт молодую, стройную и забудет про своё разбитое сердце.