Семь смертей Эвелины Хардкасл

«Ее передник был перепачкан вареньем».

Все происходит словно бы замедленно, банка выскальзывает из рук, падает на пол, осколки разлетаются по всей кухне, варенье заляпывает передник.

– Да чтоб тебя, Люси Харпер! – раздраженно кричит кто-то.

Опрокинув стул, я выбегаю из кухни, мчусь к лестнице, выскакиваю на первый этаж, сворачиваю за угол в гостевой коридор и сталкиваюсь с худощавым типом в белой рубашке, покрытой угольными разводами; растрепанные черные кудри лезут в глаза. Я извиняюсь, гляжу ему в лицо. Передо мной Грегори Голд, облаченный в ярость, как в костюм. Глаза сверкают безумием, сам он дрожит от гнева, и я слишком поздно вспоминаю, что последует дальше и как выглядел дворецкий после того, как над ним надругалось это чудовище.

Я пячусь, но он длинными пальцами хватает меня за шлафрок:

– Не стоит…

В глазах темнеет, мир превращается в разноцветный мазок, потом во вспышку боли. Я ударяюсь о стену, падаю на пол. Из разбитой головы льется кровь. Он стоит надо мной, сжимая в руке кочергу.

– Умоляю… – шепчу я, стараясь отползти в сторону. – Я не…

Он пинает меня в бок, вышибает воздух из груди.

Бессильно тяну к нему руку, пытаюсь что-то сказать, но он свирепеет еще больше, осыпает меня пинками. Я беспомощно сворачиваюсь в клубок, а он продолжает изливать на меня свой гнев.

Я едва дышу, ничего не вижу. Рыдаю, погребенный в боли.

И теряю сознание.

10

День третий

Темно, тюль на окне трепещет от дыхания безлунной ночи. Простыни мягкие, кровать удобная, под балдахином.

Я сжимаю пуховое одеяло, улыбаюсь.

Мне приснился кошмар, только и всего.

Медленно, удар за ударом, сердце успокаивается. Вкус крови во рту исчезает вместе с остатками сна. Пару секунд я вспоминаю, где нахожусь, еще через пару секунд замечаю смутные очертания человека в углу комнаты.

Дыхание перехватывает.

Высовываю руку из-под одеяла, тянусь к прикроватной тумбочке за спичками, но коробок ускользает из пальцев.

– Кто здесь? – спрашиваю темноту, не в силах сдержать дрожь в голосе.

– Друг.

Голос мужской, глухой и глубокий.

– Друзья в темноте по углам не прячутся, – возражаю я.

– А я не говорил, что я ваш друг, мистер Дэвис.

Вслепую шарю по тумбочке, едва не сбиваю на пол керосиновую лампу. Неловко придерживаю ее и нащупываю спичечный коробок, который прячется за лампой.

– Не зажигайте свет, – вещает темнота. – Он вам не поможет.

Дрожащими пальцами сжимаю спичку, подношу огонек к лампе. За стеклом вспыхивает пламя, разгоняет тени по углам, освещает моего ночного гостя. Того самого незнакомца в наряде чумного лекаря, с которым я уже встречался. Он кутается в тяжелый обтрепанный плащ; цилиндр и фарфоровая маска с длинным клювом скрывают лицо, оставляя на виду одни глаза. Руки в перчатках сжимают черную трость с инкрустированной серебром надписью по всей длине; шрифт слишком мелкий, издали не разобрать.

– Хорошо, что вы наблюдательны, – замечает Чумной Лекарь.

Где-то в доме слышны шаги; у меня мелькает мысль, что даже разыгравшееся воображение вряд ли способно создать такой замысловатый сон.

– Какого черта вы забрались ко мне в спальню? – возмущенно спрашиваю я и сам удивляюсь своей неожиданной храбрости.

Человек в клювастой маске перестает разглядывать комнату, снова обращает взор на меня.

– У нас много дел, – говорит он. – Есть загадка, которая требует решения.

– По-моему, вы меня с кем-то путаете, – сердито заявляю я. – Я врач.

– Вы были врачом, – кивает он. – Потом дворецким. Сейчас вы – богатый бездельник, а завтра будете банкиром. Но никто из них не имеет отношения к вашему истинному облику, к вашей индивидуальности. Как только вы приехали в Блэкхит, вас лишили и лица, и личности. Впрочем, когда вы покинете имение, вам их вернут. – Он достает из кармана зеркальце, швыряет его на кровать. – Вот, убедитесь сами.

Зеркало, дрожащее в моей руке, отражает молодого человека с ярко-голубыми глазами, в которых нет ни одной мысли. Лицо в зеркале – не Себастьян Белл и не обожженный дворецкий.

– Его зовут Дональд Дэвис, – объясняет Чумной Лекарь. – У него есть сестра Грейс и лучший друг Джим. А еще он не любит арахиса. Этот день вы проведете в облике Дэвиса, а завтра, когда проснетесь, станете кем-то еще. Вот так все и устроено.

Значит, это был не сон. Все произошло на самом деле. Я дважды прожил один и тот же день в телах двух разных людей. Я сам с собой разговаривал, укорял и глядел на себя чужими глазами.

– Я схожу с ума? – спрашиваю я, глядя на незнакомца поверх зеркала.

– Нет, конечно, – отвечает Чумной Лекарь надтреснутым, чуть дрожащим голосом. – Безумие стало бы избавлением, но в Блэкхите заслужить избавление можно только одним способом. Поэтому я и здесь. Хочу вам кое-что предложить.

– С какой стати вы так со мной обращаетесь? – возмущаюсь я.

– Мне льстит подобное предположение, но то, что происходит с вами, – не моих рук дело. И то, что происходит в Блэкхите, – тоже.

– А чьих же тогда?