Семь смертей Эвелины Хардкасл

Мы с Анной идем бок о бок, Эвелина в нескольких шагах позади, негромко что-то напевает. Я оглядываюсь, но понимаю, что отобрать у нее револьвер не получится. А даже если и получится, то все равно толку не будет. Надо не задержать Эвелину, а доказать, что Анна не злодейка; для этого лучше, если нам грозит опасность.

Тяжелые тучи закрывают звезды. В кромешной тьме путь нам освещает только тусклый свет лампы, приходится двигаться медленно и осторожно, чтобы не споткнуться. Чумного Лекаря все нет и нет.

– Если ваша мать еще в прошлом году узнала о вашем преступлении, почему она никому не сказала? – спрашивает Анна, оглядываясь на Эвелину. – Зачем она устроила бал, пригласила гостей?

В голосе Анны звучит искреннее любопытство. Если ей и страшно, то страх запрятан так глубоко, что я его не замечаю. Очевидно, не только Эвелина владеет актерским мастерством. Надеюсь, у меня тоже получается. Сердце колотится так сильно, что вот-вот проломит ребра.

– От жадности, – отвечает Эвелина. – Матушка и рада бы отправить меня на виселицу, только родителям деньги были нужны больше. Судя по всему, о моей свадьбе долго договаривались, а месяц назад я получила от матери письмо, где было сказано, что, если я не соглашусь выйти замуж за Рейвенкорта, меня сдадут властям. Сегодняшнее унизительное торжество устроили как возмездие за смерть Томаса.

– И в отместку вы убили родителей? – спрашивает Анна.

– Ну, отца я убила, потому что мы с Майклом так уговорились: он убивает Фелисити, а я – отца. Майклу надоело дожидаться наследства. А еще он вошел в долю с Кольриджем, хочет перекупить у Стэнуина все компрометирующие сведения.

– Значит, под окном сторожки остался отпечаток вашего ботинка, – вслух рассуждаю я. – И записку тоже написали вы.

– Иначе Майкла обвинили бы в убийстве отца, а нам это совсем ни к чему, – говорит Эвелина. – Вдобавок, как только я уеду отсюда, то сменю имя, и меня никто не найдет.

– А почему вы убили мать?

– Я прекрасно жила в Париже… – В голосе Эвелины впервые прорезается злость. – Если б она не продала меня Рейвенкорту, то мы бы с ней так никогда и не увиделись. Так что она сама виновата в своей смерти.

Деревья расступаются, мы выходим на задний двор сторожки, к входу на кухню, куда подставная Эвелина утром привела Белла.

– А кто все это время притворялся вами?

– Фелисити Мэддокс. Насколько я понимаю, она мошенница, – невнятно объясняет Эвелина. – Ее нанял Стэнуин. Майкл объяснил ему, что родители хотят под видом меня подсунуть Рейвенкорту кого-нибудь другого, и пообещал половину суммы, которую Рейвенкорт должен был выплатить семье невесты.

– А Стэнуин знал о ваших планах? – спрашивает Анна.

– Ему было все равно. – Эвелина пожимает плечами, жестом велит мне открыть дверь. – Фелисити – гнусная особа. Какой-то полицейский сегодня хотел ей помочь, а она, вместо того чтобы во всем признаться, прибежала к Майклу и потребовала у него денег за свое молчание. Таких надо уничтожать, как тараканов. Ее убийство я совершила на благо общества.

– А Миллисент Дарби вы тоже убили на благо общества?

– Ах, Миллисент! – мечтательно произносит Эвелина. – В свое время она вела себя похлеще, чем ее драгоценный сынок. А к старости подрастеряла пыл.

Мы входим на кухню, направляемся в коридор. В доме тихо, все обитатели мертвы. На стене ярко горит лампа – свидетельство того, что Эвелина с самого начала хотела сюда вернуться.

– Миллисент вас узнала. – Я трогаю лоскут обоев; все происходящее кажется сном, хочется коснуться чего-нибудь плотного, осязаемого. – Она заметила вас в бальной зале, рядом с Фелисити, – продолжаю я, вспомнив прогулку Миллисент и Дарби. – Она знала вас с детства, ее не обманул ни наряд камеристки, ни новые портреты Голда. Миллисент сразу поняла, кто вы такая.

– Ну да, она пришла на кухню, стала у меня выпытывать, что я задумала, – кивает Эвелина. – Я объяснила ей, что это такая шутка, специально для маскарада, и старуха мне поверила.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках Чумного Лекаря, но его по-прежнему нет. Мои надежды тают. Он не догадывается, где мы, а значит, не узнает ни о храбрости Анны, ни о том, что она нашла ответ на его загадку. Нас ждет смерть от руки обезумевшей убийцы. Все пропало.

– А как вы ее убили? – спрашиваю я, тяну время, лихорадочно придумываю, как бы нам спастись.

– Я украла у доктора Дикки веронал, растолкла таблетки в порошок и подсыпала Миллисент в чай. Когда старуха уснула, я задушила ее подушкой, а потом позвала Дикки, – радостно сообщает Эвелина, будто вспоминает какой-то забавный эпизод из прошлого в компании добрых друзей. – Он увидел на прикроватном столике свой веронал и сразу понял, что его обвинят в соучастии. Вот поэтому я обожаю продажные натуры, они всегда остаются продажными.

– Значит, он спрятал веронал и объявил, что Миллисент умерла от сердечного приступа, – вздыхаю я.

– Ой, да не расстраивайтесь вы попусту! – Она тычет мне в спину дулом револьвера. – Миллисент Дарби умерла, как жила, – расчетливо и элегантно. Поверьте, я ей сделала подарок. Не каждому доведется умереть так красиво.