Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Он жив? – спрашивает камердинер, боясь взглянуть на меня.

– А вам этого не хочется?

– Лорд Рейвенкорт меня не обижает, – сердито говорит он.

«Это не ответ на заданный вопрос».

Я снова смотрю на Каннингема. Потупленные глаза, перепачканные чернилами пальцы, выцветшая татуировка из темного прошлого. Меня поражает внезапная догадка: он боится, но не того, что я ему рассказал. Он боится того, что может быть известно человеку, который уже прожил этот день. Он что-то скрывает, в этом я уверен.

– Каннингем, мне нужна ваша помощь, – говорю я. – Дел очень много, но в обличье Рейвенкорта я не в состоянии выполнить все необходимое.

Он одним глотком опустошает бокал, встает. От выпитого на щеках вспыхивают пятна румянца, а в голосе неожиданно прорезается смелость.

– Сейчас я вас покину, до завтра, когда лорд Рейвенкорт… – он умолкает, подыскивая слово, – вернется.

С коротким поклоном он направляется к двери.

– По-вашему, он не откажет вам от места, когда узнает, что́ вы хотите от него утаить? – резко спрашиваю я; неожиданная мысль будоражит мне ум, как камень, брошенный в пруд. Если я прав и Каннингем действительно скрывает что-то постыдное, это можно и нужно обратить себе на пользу.

Он останавливается у кресла, сжимает кулаки, спрашивает, глядя поверх меня:

– О чем вы?

– Проверьте сиденье вашего кресла, – говорю я, стараясь не выказать волнения. Я действую, опираясь на вполне логичные предположения, но это еще не означает, что они оправдаются.

Он смотрит на кресло, оборачивается ко мне, безмолвно приподнимает подушку кресла, находит под ней белый конверт. Я кривлю губы в торжествующей улыбке. Он распечатывает конверт, читает записку, понуро опускает плечи.

– Откуда вы узнали? – хрипло произносит он.

– Пока мне ничего не известно, но в своем следующем облике я твердо намерен разузнать ваш секрет. А потом вернусь в библиотеку и спрячу записку с этими сведениями там, где вы ее и нашли. Если наша беседа завершится неудовлетворительно, то конверт будет спрятан там, где его обнаружат другие.

Он фыркает с таким презрением, будто собирается дать мне пощечину:

– Может быть, вы и не Рейвенкорт, но рассуждаете вы совсем как он.

Осмыслив это заявление, я на миг умолкаю. До сих пор я считал, что моя личность – какая ни на есть – перемещается в новое обличье, как горсть мелочи в карман. А что, если это не так?

В предыдущих воплощениях мне бы не пришло в голову ни угрожать Каннингему шантажом, ни тем более привести угрозу в исполнение. В поведении Себастьяна Белла, Роджера Коллинза, Дональда Дэвиса и Рейвенкорта нет ничего общего. Может быть, я не подчиняю их своей воле, а, наоборот, подчиняюсь их желаниям? В таком случае мне надо действовать с превеликой осторожностью. Одно дело – занимать тела этих людей, и совсем другое – повиноваться любой их прихоти.

Каннингем, сбивая меня с мысли, подносит огонек зажигалки к листу бумаги.

– Что вам от меня нужно? – резко спрашивает он, швыряя горящую записку на каминную решетку.

– Покамест у меня для вас есть четыре поручения. – Я начинаю загибать пухлые пальцы. – Во-первых, у дороги в деревню есть старый колодец. В расщелину каменной кладки вложена записка. Прочтите ее, но оставьте на месте, а по возвращении перескажете мне содержание. Это надо сделать быстро, потому что через час записки уже не будет. Во-вторых, необходимо отыскать маскарадный костюм чумного лекаря. В-третьих, общаясь с обитателями Блэкхита, словно бы невзначай упоминайте имя Анна. Дайте понять, что ее разыскивает лорд Рейвенкорт. И в-четвертых, познакомьтесь с Себастьяном Беллом.

– С доктором Себастьяном Беллом?

– Да, с ним.

– Для чего?

– Я помню, как был Себастьяном Беллом, но не помню, что встречался с вами, – поясняю я. – Если это можно изменить, значит сегодня можно изменить и кое-что еще.

– Гибель Эвелины Хардкасл?

– Совершенно верно.

Каннингем тяжело вздыхает и оборачивается ко мне. Он выглядит каким-то изможденным, будто не беседовал со мной, а целую неделю скитался по пустыне.

– Если я все это исполню, то содержание вашей записки останется в тайне? – спрашивает он с отчаянной надеждой в голосе.

– Да, даю вам слово. – Я протягиваю ему липкую от пота ладонь.

– Тогда у меня нет выбора. – Он твердо, почти без брезгливости, пожимает мне руку и уходит – торопливо, словно убегая от дальнейших поручений.

Влажный воздух обволакивает меня, пропитывает одежду, просачивается до мозга костей. В библиотеке веет унынием, и я, тяжело опираясь на трость, встаю с кресла.

Выхожу в кабинет и оттуда отправляюсь в апартаменты Рейвенкорта, чтобы подготовиться к встрече с Хеленой Хардкасл. Если она собирается убить Эвелину, то, Бог мне свидетель, я у нее это выпытаю.