Семь смертей Лешего

Зимой реки молчат. В застывшем, неподвижном воздухе слышен каждый шорох, падение камня из-под копыт карабкающихся по скалам архаров, с нескрываемым интересом наблюдающих за неуклюжими двуногими существами у подножия горы. На архаров солдаты не обращали внимания. Дикое зверье было вне человеческих законов. Ему позволялось бродить в любом направлении, хоть по десять раз на дню пересекая государственную границу. С архарами еще предстоит серьезный разговор, но это случится позднее, где-то в середине зимы. Когда на заставе закончится мясо, а личный состав нужно будет чем-то кормить. Вот тогда-то отцы-командиры вспомнят о рыжих, любопытных зверюгах, и воздадут им по заслугам. Пока же эти, наглые рыжие бестии бродили на воле, с интересом поглядывая на солдат, размышляя, чем можно поживиться с них. Не углядев ничего, что могло бы вызвать их заинтересовать, они теряли к наряду всякий интерес и вновь продолжали щипать на горных склонах, редкие клочки порыжелой травы.

Прибывший на место наряд, расходился по капонирам, приступая к охране государственной границы. Запаса тепла хватало минут на 30-40. Затем промозглая сырость пробиралась и под тулуп, и под пять свитеров, пробирая до костей. Пребывать в неподвижности и глазеть по сторонам, не было никакой возможности. Чтобы не околеть, каждый согревался по-своему. А способов для этого, было не особенно много. Можно ползать вокруг капонира. Это хоть и согревало, но создавало некоторый шум, и вдобавок терялся необходимый обзор. Можно было, заняться силовыми упражнениями, используя вместо гантелей, снаряженный автомат. Этим можно было убить сразу несколько зайцев. Продолжить наблюдение, согреться и заодно накачать бицепсы. Можно было принять положение лежа и отжиматься от земли, продолжая наблюдение за местностью.

Подобные мытарства продолжались до тех пор, пока старший наряда не подавал сигнал о возвращении. И вновь им предстояла дорога длинною в километр, и продолжительностью в час. У входа на заставу, их уже давно поджидал часовой, которому изрядно надоело наблюдать за их неспешным возвращением. Он за это время успел намотать по заставе не один круг. Короткое приветствие и наряд чуть не бегом мчится к месту разряжания оружия, а затем, ведомый дежурным, спешит на заставу, поскорее сдать оружие и снаряжение. А затем, на кухню, попить горячего чаю, пожевать хлеба с маслом и завалиться на боковую, на законные 8 часов.

И вновь граница пуста, и охраняет ее всего один солдат, часовой заставы. И бродит, как неприкаянный, туда-сюда, в ожидании рассвета, когда можно будет покинуть надоевшие от бесконечного хождения пределы, и забраться в наблюдательную будку, где и просидеть до окончания наряда, наблюдая за бродящими в паре десятков метров, архарами.

Эти горные козлы, летом лишь изредка мелькающие где-нибудь на горной круче, осторожные и пугливые, зимой теряли чувство страха. Они спускались с горных вершин едва ли не к самому подножию и бродили стадами в нескольких десятках метров от заставы. До поры, до времени, их близкое присутствие терпели и не устраивали по отношению к ним карательных акций. Но время шло и отношение к мохнатым соседям, менялось кардинальным образом.

Это только здесь, на пограничной заставе не было снега. Километров за 200 отсюда, там, где располагаются крутые перевалы, которые нужно преодолеть, чтобы попасть из равнинной Киргизии в горную ее часть, можно увидеть совершенно иную картину. Перевалы покрыты толстым слоем снега, который будет лежать до весны, являясь непреодолимым препятствием для машин, дерзнувших зимой, штурмовать горные кручи. Несколько месяцев перевалы будут непроходимы, и если бы не вмешательство снегоуборочной техники районной администрации, снег в горах пролежал бы до лета. Этого нельзя было допустить, иначе помрут с голода, лишенные самого необходимого не только пограничные заставы, но и редкие киргизские селения, расположенные в горной местности.

Вся надежда зимой на «вертушки», но они, за редким исключением, не занимались доставкой продуктов. Они могли забрать с заставы раненого, или очередную партию дембелей, срок службы которых подошел к концу. Машины зимой не ходят, на «вертушки» в плане продуктов рассчитывать не приходилось. Да и вообще зимой на них, не стоило полагаться. Они летают в это время года не чаще одного, двух раз в месяц, остальное время нелетная погода.

Вот тогда-то офицеры, и солдаты, несущие службу на затерянной высоко в Тянь-Шаньских горах заставе, начинали по-другому смотреть на бродящих поблизости, рыжих и рогатых тварей. И однажды утром случалось то, что рано, или поздно, но обязательно должно было произойти. И плевать на кучу законов, что понапридумывали умные головы по данному поводу. Голод не тетка, и поэтому законы пусть отдыхают, впадают на зиму в спячку.