Семь смертных грехов

Однако вельможа потерял охоту въезжать на мост. Сняв шапку, словно ему вдруг стало жарко, он вздохнул.

Пан Тшаска, вытаращив глаза, со страхом поглядывал то на мост, что находился в нескольких шагах от него, то на кусты, за которыми скрылась процессия.

– Пошли, пошли, – настаивал брат Макарий. Наконец вельможа принял решение. С гордым видом

он вытянул руку.

– Пан Тшаска, поезжай вперед!

– Боже милостивый, – схватился за голову шляхтич, – за что ты караешь своего сына!

– Пан Тшаска, ты слышал, что я сказал?

– Ясновельможный пан, – захныкал шляхтич, – я никогда не был в Ченстохове.

– Ничего, – возразил магнат, – мы проверим, действует ли заклятье.

Пан Тшаска неловко соскочил с коня и оказался на коленях. Не пытаясь подняться, он ухватил вельможу за ногу:

– Пощади старика, сохрани мне жизнь! Я столько лет тебе верно служу! Столько лет!

Вельможа сердито оттолкнул его:

– Вижу теперь, как ты верно служишь мне.

– Ребенком на руках тебя носил. Учил саблей рубить, аркан бросать.

– Не ной, старик. Слышал мой приказ?

– Песенкам учил тебя, разным штукам… Вельможа выругался, лицо его исказилось от злости.

Сощурив глаза, он в бешенстве взглянул на шляхтича.

– Марш! – крикнул он так, что конь присел на задних ногах и испуганно фыркнул.

Пан Тшаска поднялся с коленей, вскочил на коня, ударил его шпорами, повернул на месте и, что-то выкрикивая, галопом пустился через кусты.

– Стой! – закричал вслед ему вельможа, но не успел и глазом моргнуть, как за паном Тшаской последовал другой шляхтич, не обращая никакого внимания на крики своего господина.

Брат Макарий с невинным видом почесывал бороду.

– Вот еретики! – покачивал он головой, делая вид, что очень огорчен.

– Подлые трусы, – заскрежетал зубами вельможа и поднял коня.

– А ваша милость не пойдет? – спросил квестарь, видя, что и вельможа собирается удирать.

– Прежде съезжу в Ченстохов, – закричал магнат и галопом последовал за своей свитой.

– Так ведь ясновельможный пан был там, – рванулся за ним квестарь.

Вельможа повернулся в седле и погрозил кулаком.

– Вернусь – рассчитаемся!

Квестарь засмеялся, с удовольствием наблюдая, как всадники выехали на дорогу и мчались друг за другом во весь опор, так что пыль поднялась столбом.

На мосту брат Макарий пошутил со стражей,

– Ну как, милые мои, в кости еще играете?

Стражники что-то неразборчиво буркнули ему в ответ. Квестарь, смеясь до слез, направился к воротам. Вдруг раздался конский топот, и к мосту подскакал управитель в доспехах, с саблей в руке. Поравнявшись с братом Макарием, он осадил коня.

– Где этот изменник? Вот я ему покажу!

– Поздно, ваша милость. Этот изменник бежал, как заяц.

– Я ему покажу, как бегать! Увидит, как со шляхтичем дело иметь. Где он?

– Вон где, – квестарь указал на дорогу, что вилась у подножья горы.

– Зачем ты это сделал? – воскликнул укоризненно управитель. – Я бы ему брюхо проткнул.

– Да он сам удрал, я его не трогал.

– Ну, попадись он мне, сто тысяч чертей, я его так обработаю, что родная мать не узнает.

И управитель ударил коня по крупу, который ринулся через кусты. Брат Макарий, приложив руку козырьком, проводил его взглядом, пока тот не исчез. Потом, еле волоча ноги, потихоньку побрел к замку. Ему было весело и легко. Он думал только о бочонке, который ему обещал управитель, и чувствовал непреодолимое желание незамедлительно изучить содержимое этого бочонка.

Проходя через нижний двор, он перебросился несколькими словами со стражей, улыбнулся молоденькой служанке, пошутил с дворовым парнем. Около главной башни брат Макарий свернул в сторону и через малинник добрался до винного погреба. Оттуда исходил аромат, как из райского сада. Он собрался было пролезть в небольшое отверстие, как это делал не раз, но вдруг кто-то потянул его сзади за рясу.

– Да воскреснет бог… – вскочил он, как ужаленный.

Позади стояла придворная дама, которую он обманул в спальне пани Фирлеевой. Квестарь в ужасе поднял руки вверх.

– Нехорошо так преследовать мужчин. Женщина, приложив палец к губам, велела ему молчать. Квестарь, наклонившись, тихонько спросил:

– Что тебе от меня нужно, почтенная?

Дама оглянулась, желая убедиться, что кругом нет никого, и, сложив руки, прошептала:

– Отец, беги! Беги!

Пожалуй, впервые в жизни квестарь был удивлен. Почесав лысину, он шепотом спросил:

– А что за беда такая?

– Отцы-кармелиты оклеветали тебя перед нашей госпожой, и теперь тебе грозит скорая смерть. Они сказали, что ты колдун, заришься на ее богатства, что у тебя в сердце нет веры, а лишь сатанинская хитрость. Ясько получил приказ заключить тебя в «Доротку», а потом предать суду. Беги, отец, мне от всей души жаль тебя.

– А ты не лжешь, не смеешься надо мной?

– Клянусь смертным часом, клянусь последним утешением, не лгу, – била себя в грудь дама. – Я сама слышала, как отец-настоятель наговаривал на тебя нашей госпоже.

– Ну, почтенный настоятель! – крикнул брат Макарий, но тут же закрыл рот рукой.

Женщина умоляюще смотрела на квестаря.

– Беги!

Брат Макарий, увидев у нее на глазах слезы, склонил голову набок и почти весело спросил:

– А по какой это причине ты оказываешь мне такую услугу?