Семь смертных грехов

И, не ожидая ответа, чтобы обмануть играющих, он стремительно пробежал несколько шагов вперед. Однако монахи зорко следили за ним и тут же бросились врассыпную, как стадо овец перед собакой. Отец Поликарп с разбегу стукнулся носом о стену и застонал:

- Ой-ой! Больно!

Отец Гиацинт вместе с отцом Гауденцием потихоньку подняли дубовую скамью и поставили позади отца Поликарпа. Потирая ушибленный нос, тот бросился было на середину трапезной, но, наскочив на препятствие, полетел вверх тормашками, пятки его так и засверкали в воздухе, и он плашмя растянулся на полу, к огромному удовольствию присутствующих. - Монахи, поддразнивая его, пищали:

- Богомолка! Богомолка! Богомолка!

- Ох, боженька, где ты? - со стоном вырвалось из груди отца Поликарпа.

Монахи, хватаясь от смеха за животики, кричали один за другим:

- Тут, богомолка, тут!

- Боже мой, боже мой, - рыдал отец Поликарп, пытаясь встать.

Отец Ипполит, подойдя настолько, чтобы отец Поликарп не мог его схватить, подбоченился и спросил:

- Что ты хочешь, душа заблудшая?

- Хочу вырваться из мрака.

- Найди тогда свет.

- Не могу.

- Тогда продолжай блуждать в темноте.

Привратник несколько раз взмахнул руками, потом беспомощно сел и, потирая ушибленные места, заплакал:

- Больше я не играю. Это нечестно, преподобные отцы, - и, прежде чем ему помешали, сорвал с глаз повязку.

- Э-э, к лешему с такой игрой, - возмутился отец Лаврентий. - Даже пошутить нельзя. Я тоже так не играю.

Желающих быть "богомолкой" больше не нашлось, и эта прекрасная забава окончилась, к великому сожалению многих монахов. Потные, запыхавшиеся, они расселись по скамьям.

Наступившая внезапно тишина пробудила отца-настоятеля. Он широко раскрыл глаза, многозначительно кашлянул и приказал идти по кельям. Утомленные монахи не возражали. Они допили вино, оставшееся в кружках, а потом, надвинув капюшоны и опустив головы, покинули трапезную вслед за настоятелем.

Последним вышел отец Поликарп. Он подмигнул квестарю, приглашая следовать за собой. Скоро оба они были в келье привратника, а бочонок с водкой, доставленный братом Макарием, обеспечил им приятный и полезный отдых после дня, проведенного в трудах праведных.

Глава четвертая

Богомолки, плотной толпой осадившие ранним утром монастырские ворота, не смогли попасть в костел. С каждой минутой тревога их все больше возрастала, различным домыслам не было конца. Одна из богомолок, жена позументщика Барнабы, более других искушенная в религиозных делах, успокоила собравшихся предположением, что преподобные отцы в этот день возносят особые моления за простой народ, вследствие чего обычный костельный порядок нарушен и верующие вынуждены ждать больше, чем всегда. Женщины согласились с таким объяснением и занялись пересудами. Посудачить было о чем: минувшей ночью воры до нитки обокрали шорника Мартина со Славковской улицы. У него из дома забрали все пожитки и, кроме того, обесчестили жену, которую шорник с давних пор не беспокоил. Нашлись женщины, увидевшие во всем этом происки сатаны, что, пожалуй, было весьма правдоподобно, так как никто, кроме дьявола, не захотел бы покуситься на прелести супруги мастера Мартина, настолько та была уродлива. Богомолки с раскрасневшимися лицами обсуждали подробности этой кражи. В их домыслах почтенная супруга мастера Мартина занимала не последнее место.

Уже давно мимо монастыря, грохоча по булыжнику, проехали на базар телеги. И вот наконец с шумом открылись монастырские ворота. В них, щуря глаза, появился монастырский привратник отец Поликарп, человек святой, который на глазах у верующих только что совершил неслыханное чудо: открыл замок деревянной затычкой от винного бочонка. Эту затычку он держал в руках, и сам был так изумлен случившимся, что смотрел на этот странный ключ и не верил глазам своим. Однако, быстро приняв на веру это проявление всемогущества божьего, он истово перекрестился и охотно приступил к сбору подаяний, на которые женщины не скупились в надежде на вечное блаженство в загробной жизни.

Богомолки, как стая лисиц, ринулись в костел и заполнили все его приделы. Раздалось пение, настолько громкое, что голуби вспорхнули с перепугу и полетели к рынку, где уже суетилась и шумела ярмарочная толпа.

Тем временем брат Макарий провел в беседе с отцом-настоятелем целый час. Он подробно изложил все обстоятельства и рассказал, как думает добиться милостей пани Фирлеевой. Отец Розмарин внимательно слушал, время от времени кивком головы одобряя сообразительность квестаря.

- А теперь, преподобный отче, - закончил брат Макарий, - надо действовать.

Отец Розмарин похлопал его по щеке и даже с некоторой нежностью посмотрел на бородавку, красовавшуюся на носу брата Макария. Это означало, что престарелый монах находится в превосходном настроении и верит в счастливый исход дела. В последний раз такое настроение было у него много лет назад, когда одной его приятельнице, пылкой вдовушке, удалось в самый последний момент подцепить поклонника, который предложил ей руку и в скором времени был щедро вознагражден небесами за свой удачный выбор.