Человек, стоящий на цыпочках, не может долго стоять. Человек, сам себя выставляющий, не может светить. Кто доволен самим собою, тот не может прославиться. Кто хвастается, тот не может иметь заслуги. Кто горд, тот не может возвыситься. Перед судом разума такие люди подобны отбросам пищи и вызывают отвращение всех. Поэтому тот, кто имеет разум, не полагается на себя.
Скромность, хвастающаяся своей скромностью, — это уже не скромность, а высокомерие, облаченное во власяную одежду скромности.
Сколько художников высокомерно отказываются сознавать себя маленькими людьми! Но этого сознания своей «малости» было бы довольно, чтобы обрести истинный талант, иначе для них недоступный.
Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других.
Выше высокомерия нет гнуснее порока.
Как охотничья птица в западне, таково сердце надменного: он, как лазутчик, подсматривает падение; превращая добро во зло, он строит козни и на людей избранных кладет пятно.
Нет ничего высокомернее бессилия, которое чувствует, что его поддерживают.
Себялюбивого человека, который не ценит людей, который суров и неблагодарен, покидают лучшие люди, даже жена.
От спеси — хворь в душе и теле.
Не возноси себя в помыслах души твоей, чтобы душа твоя не была растерзана, как вол: листья твои ты истребишь и плоды твои погубишь, и останешься, как сухое дерево.
Из всех чувств, тиранящих нашу душу, нет более пагубного, более враждебного человечности и более сомнительного для спокойствия мира, чем необузданное честолюбие и преувеличенное желание ложной славы.
Честолюбие есть чрезмерное желание славы.
Честолюбие — это нескромность ума.
Наградить человека честолюбием, не наделив талантом, — вот самое большое зло, какое может причинить ему судьба.
Ненасытное честолюбие помрачает ум человека, и он не замечает грозящих ему опасностей.
Очень редко, а вернее, никогда, не бывает так, чтобы наше честолюбие не приносило вреда другому.
Раб имеет одного господина, а честолюбец имеет их столько, сколько есть людей, полезных для его возвышения.
Тот, кого искушает демон честолюбия, того разум уже не в состоянии сдержать, и он бросается туда, куда влечет его непреодолимая сила…
Честолюбец на всем земном шаре, который он желает завоевать, не находит самого маленького убежища от скорби и смерти.
Честолюбие легче овладевает мелкой душой, чем великой, подобно тому как пожар легче вспыхивает в избе, чем во дворце.
Честолюбие для нашей души — то же, что клобук для сокола: сначала оно нас ослепляет, потом побуждает возвыситься именно вследствие нашего ослепления. Но увы! Стоит только достигнуть вершины тщетной славы, чтобы почувствовать себя в бездне несчастья, ибо тогда желать больше нечего, но бояться можно всего.
Честолюбие само по себе, может быть, и порок, но оно часто является источником достоинства.
Великое окружено блеском, блеск возбуждает тщеславие, а тщеславие легко может вызвать воодушевление или то, что показалось нам воодушевлением; но того, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечет непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия.
В наших суждениях о людях мы должны остерегаться придавать большое значение случайным поступкам. Случайными добрыми делами слабые люди хотят вернуть себе собственное уважение, тщеславные — возвысить себя в глазах общества.
Где начинается тщеславие, там кончается разум.
В основе так называемой щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего, что мы дарим.