Семь столпов мудрости

Я вернулся к Алленби и громко заявил перед всей его группой, что в бригаде было две тысячи двести верховых верблюдов и тысяча триста вьючных. Все они временно предназначались для транспортных целей, но верховые верблюды есть верховые верблюды. Кое-кто из штабистов присвистнул, и все застыли с мудро посерьезневшими лицами, как если бы они тоже сомневались в том, что верховые верблюды могут нести груз. С формальной точки зрения даже притворство могло оказаться полезным. Каждый офицер британской армии воспринимал животных как предмет гордости, поэтому я не удивился, когда сэра Уолтера Кемпбелла в тот вечер пригласили пообедать с главнокомандующим.

Мы сидели справа и слева от хозяина, и за супом Алленби заговорил о верблюдах. Сэр Уолтер разразился тирадой о том, что предопределенный роспуск бригады верблюжьей кавалерии увеличит численность транспортных средств энной дивизии, и слава богу, потому что весь Восток пройден вдоль и поперек в тщетных поисках верблюдов. Он переиграл. Алленби, внимательный читатель Мильтона, остро чувствовал стиль, а эта линия была явно слаба. Его совершенно не занимали вопросы численности, этого фетиша административных подразделений.

Он взглянул на меня и, подмигнув, спросил:

– А зачем они вам нужны?

– Чтобы переправить в Дераа тысячу солдат в любой день, по вашему усмотрению.

Он улыбнулся и, покачав головой, повернулся к сэру Уолтеру Кемпбеллу:

– ГК, вы проиграли.

Это был огромный, поистине царский подарок – неограниченная подвижность. Теперь арабы смогут выиграть свою войну, когда захотят и где захотят.

Следующим утром я уехал к Фейсалу в его холодное гнездо хищной птицы в Абу-эль‑Лиссане. Мы долго беседовали, вспоминая исторические события, говорили о племенах, о миграции, о чувствах, о весенних ливнях, о пастбищах. Наконец я сказал, что Алленби отдал нам две тысячи верблюдов. Открыв от изумления рот, он вцепился в мое колено:

– Как?

Я рассказал ему, как было дело. Фейсал вскочил на ноги и расцеловал меня, а потом громко ударил в ладоши. Под откинувшимся пологом входа в палатку возникла черная фигура Хеджриса.

– Скорее зови всех, – вскричал Фейсал.

Хеджрис спросил, кого именно.

– О, Фахда, Абдуллу эль-Фейра, Ауду, Мотлога, Зааля…

– А Мизрука? – мягко спросил Хеджрис.

Фейсал прикрикнул на него, и негр убежал.

– Итак, с этим почти покончено, – сказал я. – Скоро вы сможете меня отпустить.

Он запротестовал, убеждая меня в том, что я должен быть с ними всегда, а не только до Дамаска, как и обещал в Ум-Ледже. И об этом он просил меня, кому так хотелось поскорее уехать!

Послышались шаги, и наступила пауза, пока командиры придавали своим лицам серьезное выражение и поправляли головные платки перед тем, как войти в палатку. Они тихо, по-одному уселись на ковры, бесстрастно повторяя каждый ритуальную фразу: «Слава Аллаху, все хорошо?» И каждому Фейсал отвечал: «Слава Аллаху!» А они удивленно смотрели в его словно плясавшие глаза.

Когда в палатку вошел последний приглашенный, Фейсал сказал всем собравшимся, что Аллаху было угодно ниспослать средство для победы – две тысячи верховых верблюдов. Теперь война будет беспрепятственно двигаться к победоносному концу, к свободе арабов. Они в удивлении что-то бормотали, как люди солидные, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, и посматривали на меня, видимо догадываясь о моей роли в этом событии.

– Щедрый дар от Алленби, – объяснил я.

– Да хранит Аллах его жизнь и вашу, – быстро ответил за всех Зааль.

– Нам дали возможность победить, – поднимаясь с ковра, проговорил я. – С вашего позволения… – обратился я к Фейсалу и выскользнул из палатки, чтобы рассказать обо всем Джойсу. За моей спиной командиры арабов разразились бурными выражениями радости, предвкушая невероятные подвиги, возможно по-детски, но что это была бы за война, в которой каждый не чувствовал бы, что победит в ней именно он!

Джойс также обрадовался и как-то успокоился, услышав о двух тысячах верблюдов. Мы размечтались об ударе, который мог бы быть нанесен, о переходе от Биэр-Шебы до Акабы и о том, где мы сможем через два месяца найти пастбища для этого множества верблюдов. Ведь если их отдадут в наше распоряжение, то ячменя для них больше не будет.

Впрочем, это были не самые неотложные заботы. Мы должны продержаться сами на плато все лето, ведя осаду Маана, и держать железную дорогу в парализованном состоянии. Эта задача была не из легких. Прежде всего с точки зрения снабжения.