Семь страниц из истории русской музыки

Талант композитора равно могуч и поразителен как в симфонии, так и в опере, и в романсе. Главные качества его — великая сила и ширина, колоссальный размах, стремительность и порывистость, соединенная с изумительной страстностью, нежностью и красотой.

В. В. Стасов

«Князь Игорь» есть, наряду с «Русланом и Людмилой» Глинки, высшая эпическая опера нашего века.

В. В. Стасов

Романсы Бородина — это целый непрерывный ряд истинных шедевров красоты, страстности, выразительности.

В. В. Стасов

Бородин — младший брат Глинки; «Игорь» — младший брат «Руслана».

С. Н. Кругликов

Такое явление, как монументальное светлое творчество Бородина, могло возникнуть только в недрах здоровой страны.

В. В. Асафьев

В музыке «Князя Игоря» Бородина оказались собранными все наилучшие черты песенности.

В. В. Асафьев

Первоклассный химик, которому многим обязана химия.

Д. И. Менделеев

С его смертью ушел от нас один из сильных, пожалуй, даже самый сильный богатырь русского эпоса…

М. М. Ипполитов-Иванов

Это интересно

Однажды в юности Бородин с другом возвращался с домашнего музыкального вечера, в котором оба. молодых человека принимали участие: Бородин играл на флейте, его друг — на скрипке. Было уже довольно поздно, фонари еле-еле мерцали. Бородин, о чем-то задумавшись, шагал впереди, а его засыпавший на ходу приятель несколько отстал…. Вдруг какой-то странный и непонятный шум, а затем вскрик заставили приятеля встрепенуться…

— Эй! — позвал он, однако никто ему не ответил.

Бородин исчез…

Испуганный молодой человек замер, прислушиваясь, й минутой спустя услышал звуки флейты… Удивительным было то, что они доносились откуда-то из-под земли. Оказалось, что в темноте Бородин оступился и упал в какую-то глубокую яму…

— Александр, с тобою все в порядке? — крикнул вниз приятель.

— Пока не знаю, — отозвался молодой музыкант, — но, слава Богу, флейта, кажется, цела!

Как-то вечером к Бородину в гости пожаловали друзья. Играли его произведения, ужинали, беседовали… Вечер прошел так замечательно, что никто и не заметил, как время пролетело. Неожиданно Бородин посмотрел на часы и, ахнув, заспешил: он поднялся из-за стола, вышел в прихожую, торопливо надел пальто и принялся дружески со всеми прощаться.

Друзья были в полном недоумении.

— Куда это вы, Александр Порфирьевич?

— Будьте здоровы, милые мои, а мне, пожалуй, уже и домой пора… Засиделся я с вами, а ведь у меня завтра лекция…

И долго еще Бородин не мог понять, отчего все вокруг так хохочут.

Бородин с женой отправились за границу. На пограничном пункте, оставив жену на улице, Бородин зашел в комендатуру. Чиновник, проверявший паспорта, проформы ради спросил Александра Порфирьевича, как зовут его жену.

Бородин же, отличавшийся чрезвычайной рассеянностью, никак не мог вспомнить имя своей супруги… Разумеется, для человека, не знавшего Бородина, это выглядело крайне подозрительно, и чиновник уже хотел было задержать этого странного проезжего.

К счастью, в это время в помещении появилась заждавшаяся на улице жена, и, обрадовавшись от всей души, Александр Порфирьевич закричал: «Катенька, ради Бога, как тебя зовут?..»

Очень часто Бородину, профессору Медико-хирургической академии, приходилось отправляться к высокопоставленным лицам, чтобы хлопотать о ком-либо из своих студентов или коллег. При этом полагалось надевать парадный генеральский мундир, регалии. Не без юмора описывал композитор свой вид в подобных случаях:

— Стоит мне возложить на себя «амуницию», от меня во всё стороны начинает распускаться сияние, можно писать картину «Преображение», вроде рафаэлевской; сияет воротник, сияют обшлага, сияют шестнадцать пуговиц, как звезды; сияют эполеты, как два солнца, сияет темляк, сияет околыш кепи. Одним словом, Ваше сиятельство, да и только».