— А я разве не говорил, что игра закончена? Я просто хочу знать ответы на свои вопросы.
— Ты стал уверенней с нашей первой встречи.
— Я только что был в школе, куда сам себе обещал больше никогда не ходить. В общем-то, это было ради моего обещания тебе, а теперь мне хотелось бы видеть отклик с твоей стороны.
— Я понимаю, но я правда пока что не могу тебе этого сказать. — Сказал Сеня, опуская взгляд на пол где-то под подоконником.
— Если так, то я буду вынужден проверить всё сам. Я сейчас пойду наверх и сам посмотрю, на тот замок, ключ от которого ты мне обещаешь!
— Нет! — крикнул Сеня не своим голосом и схватил меня за руку. Он по-прежнему не поднимал взгляд, но я понимал, что с ним что-то не так.
Я сделал полшага к нему, чтобы расслабить натяжение руки и его хватку. Я пытался заглянуть к нему в лицо, но Сеня почему-то отворачивался.
— Посмотри на меня — сказал я приказным тоном, но достаточно спокойно. Мне не хотелось переходить на повышенные тона, хоть и понимал, что разговор находится на грани конфликта.
Сеня неровно дышал и всё еще смотрел в пол. Через минуту он поднял свое заплаканное лицо и взглянул своими голубыми глазами на меня. В этот момент все внутри меня упало. Я почувствовал себя извергом, ранившим, такое беззащитное существо.
— Прости — сказал я, пытаясь подобрать слова — Я не хотел.
— Угу — промычал Арсений, опуская взгляд опять под подоконник.
В этот момент я вспомнил себя в нашу первую встречу. Вспомнил, как слаб был я тогда, и как грубо и уверенно говорю со своим новым другом сейчас. Именно Сеня тогда довел меня до слез и тут же успокоил. А сейчас он стоит передо мной просит меня не задавать ему вопросов, не узнавать ответов и плачет.
Я подошел еще ближе к Сене и обнял его. Я далеко не самый тактильный человек, но в этот момент я был уверен, что так будет правильно и просто поступил, как считал нужным. Он ослабил свою хватку на моей руке и со временем вовсе ее отпустил. Он обнял меня в ответ и всхлипнул. Мы стояли так пару минут? Часов? Не знаю, счет времени тогда был совсем другим, на время пропало всё: кричащие дети на площадке прямо под окном, ветки деревьев, трущиеся о стекло, сама лестничная площадка расплылась перед моими глазами. Был только Сеня, плачущий мальчик в моих руках. Я не до конца понимал, что его тревожит в этот момент, но понял, что сейчас я должен сделать всё, чтобы исправить это положение. Я гладил его трясущуюся спину и говорил слова ободрения.
— Тише-тише — шептал я — хорошо, я никуда не пойду. Я останусь тут, с тобой.
— Нет, это ты меня прости. Я не должен был плакать — сказал всё еще заплаканным голосом Арсений — А сейчас мне пора идти, еще раз прости меня.
Эти слова на мгновение потеряли смысл у меня в голове, точнее я не понял, каким образом он вырвался из моих объятий и оказался уже на этаж ниже меня. В то же время лестничная площадка приняла свой прежний вид и в себя я пришел, когда Сеня уже давал от меня дёру по лестнице.
Через пару минут я уже стоял у входа на территорию той самой больницы. Я пытался поймать взглядом Сеню в окнах здания, но всё безуспешно. Время было раннее.
Я вошел в двери больницы и, не дождавшись захлопывания двери выскочил обратно, словив на себе злобный взгляд того же самого охранника, что и день назад.
Я вернулся к тому самому дому, но внутрь заходить не стал. Я сел напротив прудика на самую чистую и сухую лавочку и долго смотрел на воду с утками, раздумывая над произошедшим.
Встреча шестая
Суббота, мать по выходным не работает, а в школу мне не надо. Выходные — единственные два дня, в которые мы невольно контактируем друг с другом. Хотя сегодня что-то опять изменилось…
Когда я проснулся и по своему обычаю шатался по коридору между туалетом и ванной, я заметил, что на кухне, на месте, где я всегда ел, стоит тарелка с готовым завтраком. Это был омлет с сосисками. Я было опять подумал, что это не для меня, но тут из-за поворота на кухню выглянула мама и заговорила со мной, кажется, она улыбалась.
— Ты уже проснулся? Иди завтракать — давно я такого от нее не слышал.
Я молча зашел на кухню, сел на свое место и, косо поглядывая на мать, моющую посуду, принялся за поглощение завтрака.