Семь Толстых Ткачей (СИ)

Большинство полагает, музы - это древнегреческая мифологии. Считается, их девять. Каллиопа - муза эпической поэзии, Мельпомена - муза лирической поэзии, Талия - муза комедии, Эрато - муза любовной поэзии, Полигимния - муза пантомимы и гимнов, Терпсихора - муза танцев, Клио - муза истории, Урания - муза астрономии. Однако допустим, на Дельфах считали, муз всего три. Гипата - олицетворение неподвижности звезд, Меса отвечала за сферы планет и Неата за подлунный мир. Это уже ближе к истине, но самый интересный миф породили могучие Алоады. Великаны в свое время тоже считали, что муз всего три. Мелета - опытность и раздумье, Мнема - память и Аэда - песнь.

Музы в таком виде встречаются только в древнегреческой мифологии, но персонажей, отвечающих за то же самое можно встретить и в Буддизме, и в Японской мифологии, и даже в верованиях майя, не говоря уж о Кельтской и многих-многих языческих. Сейчас Чан держал в руке любопытный рисунок, повторяющий изображение на древнегреческой амфоре. Три музы с одной стороны и семь великанов с другой. Мифология учит, Алоадов было всего четверо, но художник, видимо, считал иначе. Что это именно Алоады и музы, гласит надпись, вот только выглядят они, мягко говоря, странно.

Алоады - вместо красивых здоровых мужчин, семь толстяков, да и музы непривычны, как минимум, одеты интересно. Можно с уверенностью сказать: одна из них женщина. Высокая и гордая - даже по древнему рисунку это видно - одета в тунику, на одежде стилизованные снежинки. Это - Мелета. Опытность и раздумье. С двумя другими непонятно. Сомнительно, что это вообще женщины. На одной звериная шкура, причем не одна. Есть часть от медведя, часть от тигра и льва, а на голове маска козла. Руки человеческие, муза сидит на камне, оперев козлиную голову о кулак. Это Мнема - память. Можно, конечно, спорить, но Чан различал, руки Мнемы покрыты волосами. И китаец думал: Мнема - мужчина. И мужчина Аэда.

Аэда одета (или одет?) еще странней. Наряд - кимоно японцев или китайцев, а лицо за золотой маской в форме солнца. Круглое солнышко улыбается, вокруг нимб из лучей-клинков. Кое-где из-под маски с краев пробиваются настоящие волосы - они растрепанны и торчат во все стороны, как у Медузы Горгоны. В руке у Аэды восьмиугольный щит с изображение шелкопряда. Но почему Аэда мужчина? Потому что Чан встречал его на сотнях других рисунков.

Одна из двух книг на журнальном столике принадлежит перу французского писателя, художника и колдуна семнадцатого века - некоего Филиппа Шеалье. Ныне известного под именем Шалит. Самый старый Ткач вот уже почти триста пятьдесят лет плетет сети. Шеалье описывает исследование других миров, по больше часи, некая смесь каббалы и герметизма у него складывается в сложноперевариваемую кашу, понятную только тем, кто по-настоящему в теме. Как Чан. Но любопытней всего в книге рисунки.

Самый красочный эстамп изображает войну. Но далеко не простую. Бьются четыре армии и можно позавидовать фантазии художника, ибо нарисовал такое видовое разнообразие воинов, что ни описать, ни перечислить. Тут и страшные демоны, и драконы, и звери, и люди, и полулюди-полузвери, и гибриды огня с ветром и... короче, очень много всего. Объединяет их - все персонажи книг. Причем не только книг, написанных до семнадцатого века, но тех, что выйдут позднее. Если присмотреться, можно увидеть гномов, гоблинов, эпических героев, вроде Геракла. Художник попытался впихнуть столько персонажей из литературы, что диву даешься. Естественно, он не мог нарисовать всех, но попытался. Здесь мы тоже видим муз. Они возглавляют три из четырех армий. Мелета ведет в бой армию снежных монстров, Мнема - огненных демонов, а Аэда, наконец, сняла маску. За ней целое море тьмы и Семь Толстяков. На эстампе видно - Аэда мужчина. Он улыбается, и Чану немного страшно от этой улыбки. Китаец понимает, Аэда не слишком добрая муза. Впрочем, все такие.

Музам посвящена четверть библиотеки Чана. Самая старая часть. А новая - о Толстых Ткачах. Если задаться целью собрать данные о них - это не так и сложно. Ищи книги, повлиявшие на мир с максимальной отдачей, и будь уверен, за ними спрятались толстяки. Однако иногда, с частотой в десять-двадцать лет, появляется ряд важных книг, не принадлежавших их перу. В такой год приходит тот, кто может писать не хуже Ткачей. Теперь Чан знал, его величают эмиссаром. Слугой Мелеты. Откуда Чан узнал, что именно Мелеты? Предполагал, Ткачи представляют Аэду, а недавно познакомился со слугами Мнемы. Иногда и убийство - искусство, и Клан Слепой Дюжины это подтверждал, подходя под слуг Мнемы целиком и полностью. О нём в библиотеке тоже литературы достаточно. Большая часть, правда, прибавилась где-то в последние месяцы. Если б Чана не пригласили на встречу, если к нему не пришел Дмитрий, он оставался бы в потемках и по сей день. Но ответы сами явились к нему, как к упорному рыбаку всегда приплывает рыба.