Семь троп Питера Куинса

Питер глядел, не веря своим глазам. Где слабое робкое создание, которое он так жалел и при виде которого разрывалось сердце? Чему тогда верить? Первое побуждение требовало, чтобы он выскочил и разорвал этого долговязого на куски. Но потом он понял, что так только выставит себя на смех. К тому же Питер поклялся себе, что ему на все наплевать… что он просто ее презирает. Однако целых полчаса он, мучая себя, глядел из укрытия на милое личико. Наконец, сотрясая землю и пыхтя парами, на станцию ворвался поезд и замер у платформы. Кавалер повел Мэри к вагону. Он оказался настолько любезен, что провел ее внутрь и нашел ей место на теневой стороне. Встав на стременах, Питер Куинс наблюдал всю эту картину. Мало того, галантный кавалер сел рядом и стал до отхода поезда развлекать ее разговором.

Мэри лишь слабо улыбалась на его шутки. По большей части она смотрела на него с овечьей покорностью, так хорошо знакомой Питеру Куинсу. Поезд вдруг тронулся. Кавалеру впору бы рвануть из вагона. Нет, он даже не пошевелился! Уютно устроился рядом с Мэри, обнял за плечи, будто кроме них в вагоне никого нет. Принялся показывать что-то за окном вагона с таким видом, словно проплывавшая мимо гора принадлежала ему.

Итак, они навсегда скрылись из глаз Питера. Как же повел себя наш герой? Он не покраснел от стыда, не разразился проклятиями, нет. Откинув голову, весело и звонко рассмеялся, пугая случайных прохожих. Потом круто развернул Злого Рока и поскакал прочь.

По пути он много раздумывал и пришел примерно к такому выводу: мужчина всегда готов принять за чистую монету, что девушка влюбилась именно в него, а на самом деле она влюбилась в первого встречного, можно сказать, влюбилась в весь мужской род. Так и получилось с Мэри Ингрэм. Ей пришло время любить; Питер оказался для нее первым мужчиной, и, когда он исчез из ее жизни, она с не меньшей радостью влюбилась во второго.

«И все же, — рассуждал Питер Куинс, — только я видел, как бутон распускается в цветок, и только я вдыхал первый аромат. Сколько бы мужчин ни повстречалось ей в жизни, мое лицо всегда будет стоять у нее перед глазами».

Так рассудил Питер, но, говоря по правде, он не очень-то этому верил. Трудно сказать, сколько самомнения поубавило в нем это приключение.

Глава 8 ДРАЧУН И РАЗВРАТНИК

Где только не побывал Питер за четыре года после этих событий, стараясь показать себя полезным и трудолюбивым членом общества, однако отлично понимая, что ничего из этого не получится. Пробовал стать старателем и время от времени действительно занимался старательством. Хотя он очень любил бродить по горам в поисках золота — и его это тянуло, — но влекло нечто большее, чем жалкий металл. Как очень скоро выяснилось, тяжелый труд старателя он ненавидел всеми фибрами души, и, посвятив этому занятию года полтора, приобрел славу самого незадачливого золотоискателя.

Получше обстояло дело с ремеслом ковбоя. Питер стал отличным наездником, долго учился управляться с лассо, пока его не признали непревзойденным мастером. Объездить коня или заарканить бычка стало для него приятным необременительным развлечением. А вот выполнять изо дня в день отличающую ковбойский труд однообразную рутинную работу ему было не по нутру. Вынужденное безделье выводило его из себя. Прослонявшись где-то без дела полдня, он бросал любое место. Правда, сооружать водопои или вытаскивать забравшихся в трясину коров нравилось ему ничуть не больше. Поэтому и среди ковбоев он числился в самых худших.

Тем, кто его видел, когда сбивали гурты для клеймения, или по весне, когда объезжали коней, он казался героем из героев, однако ни для кого не оставалось тайной, что он нигде не продержался больше трех месяцев. Поскольку с нормальной честной работой у него не получалось, Питер, естественно, пробовал попытать счастья за карточным столом, но, не желая мошенничать, проигрывал и то немногое, что зарабатывал трудом.

Так прошло четыре года, добавив на ладонях молодого Куинса мозолей; потемнели волосы, стали отливать медью; голубые глаза несколько выцвели и приобрели холодный оттенок, между ними залегла глубокая вертикальная складка; обострились черты лица. Добавилось твердых мускулов. Тело украсилось множеством шрамов, ибо, увы, приходится признать, что наш Питер родился и вырос драчуном.

Было бы приятнее сообщить, что Питер ввязывался в бесчисленные драки лишь тогда, когда его загоняли в угол или когда наглые негодяи стремились прибрать этого красивого золотоволосого юношу к рукам. Но это совсем не соответствовало истине. Несмотря на небесную красоту, свирепея, Питер скорее становился похож на карающего ангела, и те, кто его знал, не поднимали на него руки, подобно тому как простые псы не оскаливают зубы на бультерьера.