Семь трудных лет

Для большой категории людей разведка — слишком абстрактное, оторванное от обыденной жизни понятие.

Наивный человек, которого немного погладят по шерстке и поиграют на его самолюбии, расскажет о многих известных ему вопросах, поделится самыми свежими новостями. Незначительный подарок, несколько комплиментов на тему сообразительности, памяти и наблюдательности действуют как кнут на отдохнувшего коня.

Людей, сознательно враждебно настроенных, я разделил бы на две группы. Одни — наши политические враги, которые живут между нами, маскируя свои чувства, но, как только очутятся на Западе (по их мнению, вне досягаемости органов нашей социалистической власти), дают волю накапливаемой месяцами и годами ненависти.

Другие хотят с помощью «Свободной Европы» свести личные счеты, нанести удар по своим истинным или мнимым соперникам. Таким образом писатели рассказывают о писателях, священники о священниках, журналисты о журналистах, врачи о врачах… Этот метод устранения конкурента аналогичен, в сущности, практике писания анонимок, с той только разницей, что в «Свободной Европе» остаться анонимом невозможно. В приложении к докладу корреспондент сообщает имя, фамилию информатора и другие подробности о нем. Однажды занесенный в картотеку, информатор «Свободной Европы» остается там на многие годы. На основе этих материалов ЦРУ изучает, в частности, настроения в определенных кругах. Они могут быть использованы и используются как компрометирующий материал. Всегда может случиться, что к поставщику злобной информации придет кто-нибудь и скажет: «Или публично будет объявлено, кто дал «Свободной Европе» эти сведения, или вы…» И молчание покупается ценой новой информации.

Есть и такие, кто продает корреспондентам «Свободной Европы» сведения за несколько долларов или ужин. Я упоминаю о них для порядка, так как это типичные не только для «Свободной Европы» клиенты. Если они попадают в местные бюро, а не в другие разведывательные службы, то главным образом потому, что «Свободная Европа» более густо размещает своих агентов всюду, где можно встретить поляков.

В 1969—1970 годах я все чаще слыхал в «Свободной Европе» жалобы на приезжающих на Запад поляков. Значительно энергичнее, чем прежде, они гнали прочь от себя любого, кто ссылался на свои связи с «Свободной Европой». Из этого следует несомненный вывод: все больше людей в Польше понимают истинный характер мюнхенской организации ЦРУ, замаскированной под вывеской радиостанции. В такой ситуации руководство «Свободной Европы» рекомендует своим сотрудникам не признаваться, кто стоит за их спиной и по чьему распоряжению они действуют. В Лондоне, Париже и Вене завербованы новые лица. Руководство «Свободной Европы» для получения нужных сведений стремится шире использовать людей, живущих в эмиграции, у которых нет оснований резко осуждать информаторов «Свободной Европы».

В местных бюро работают так называемые польские корреспонденты «Свободной Европы». Почти со всеми я познакомился на конференции в Фельдафинге, позже присмотрелся к ним внимательнее на других совещаниях и во время их приезда в Мюнхен.

В Лондоне работал Рубцось — Збигнев Раценский. Его биография мало чем отличалась от биографий других постоянных сотрудников. Во время войны он был связан с генералом Андерсом и оказывал различные услуги британской разведке. После войны мало что изменилось. В течение нескольких лет он был заместителем главного редактора эмигрантского журнала «Ожел бялы», сотрудничал также с издаваемыми в Лондоне «Дзенником польским» и «Дзенником жолнежа». Не знаю, сама ли британская разведка направила Раценского на работу к американцам, или же она только выразила согласие на его переход. Разница здесь небольшая.

Когда создавалась польская секция «Свободной Европы», Раценский стал сотрудником лондонского бюро. Рубцося хорошо знают во всех эмигрантских польских ресторанчиках, клубах и пивных Лондона. Ни возраст (родился он в 1906 году), ни тучность не уменьшили его подвижности. Он хвалился, что первым начал использовать в широких масштабах «охотников». Его задача облегчалась тем, что в Великобритании много поляков, считающихся политическими эмигрантами. Поскольку большое число приезжающих в Англию соотечественников с ним контактирует, оборотливый Рубцось постарался найти и в этой среде желающих с ним сотрудничать.

В польской секции Раценского недолюбливали. Американцы обычно ставили его в пример как образец оперативности, слишком часто хвалили. Новак тоже заботился о Раценском — не столько под влиянием боссов из ЦРУ, сколько учитывая общие финансовые интересы. Оба умели заботиться о своем банковском счете. Когда однажды обнаружилось, что Рубцось некоторые свои донесения просто переписывал из газет, выходящих в Польше, это дело, как и следовало ожидать, довольно быстро замяли. Подобная же история случилась в Стокгольме, но тогда ее виновница пани Игнатович вылетела с работы. Разные меры справедливости существуют в польской секции «Свободной Европы».