Семь цветов радуги

- Нет, не похоже. Но я все-таки дала ему микстуру от кашля, потом еще от нервов. Он все пузырьки забрал, как узнал, что они мне уже не нужны. Знаете, девочки, я больше всего на свете люблю лечить. Всю жизнь болела, вот и научилась. Мне каждое лекарство знакомо... Я их, наверное, все перепробовала. - Сима смущенно улыбнулась. - Не поверите, что по рецептам я латинский язык учила. Делать-то все равно нечего было... Лежишь в постели и названия лекарств выписываешь... Потом даже врачи удивлялись, как я все эти грустные слова запомнила.

- Конечно, чего ж в них хорошего? Здоровому человеку они не нужны.

- Неправда. Мне они очень требуются, - возразила специалистка из "второго цеха". - Когда моя Зойка заболела, ветеринар приезжал. Дал он мне два пакета с лекарствами. "Смотри, - говорит, - не перепутай, когда какой давать корове". А я прочитать не могу, по-латинскому написано. Пришлось пакеты крестиками отмечать.

- Я так думаю, - вмешался Сергей, - что и коровнице латынь эту самую тоже нужно знать. Как и пастух, она должна быть ученым человеком, а не то что... он искоса взглянул на Фросю.

Девушка презрительно поджала губы. "Лезет всюду со своей ученостью. Будто мы сами не понимаем".

- Не знаю, что мне хочется, - мечтательно сказала Сима. - Я все живое люблю. Вчера у соседей теленок подавился картошкой, лежит и не дышит. Глаза закатились, только белки видны. - Сима вздохнула. - Вытащила я эту картошку... Не знаю, откуда и уменье взялось... И тут подумала я, что могла бы животных лечить...

- Поступай к нам на ферму! - безапелляционно заявила Фрося. - Какой тут может быть разговор, если охота есть.

Сима слабо улыбнулась.

- Не так просто, Фросенька. Учиться надо.

- А кто тебе мешает? - заявила Стеша и придвинулась к подруге. Посоветуемся с Анной Егоровной и от колхоза пошлем тебя учиться на зоотехника. Ты же теперь колхозница.

- Спасибо, девочки, я подумаю. Сама с тетей Анютой поговорю. А то сижу в правлении, щелкаю на счетах и за цифрами жизни настоящей не вижу, будто смотрю я на нее из окна, сквозь занавеску. Когда я Бабкину сказала об этом, он засмеялся... Говорит, что я не так все понимаю. Цифры, они тоже живые, если разобраться в них как следует. А все-таки у меня душа к другому делу лежит.

- Скажи, Симочка, Тимофей Васильевич не говорил, почему он за лекарствами пришел к тебе, а не в амбулаторию? - чуть поджав губы, вдруг спросила Стеша.

- Н-нет, - смутилась Вороненкова. - Но... я знаю, что мои микстуры ему не понадобились. Он их бросил в колодец.

- Невежливость какая, - фыркнула Антошечкина, подобрав шлейф. Бессовестный!

- А в какой колодец? - быстро спросил Сергей.

- Возле фермы.

- Эдак он нам всех коров отравят... твоими микстурами, - неприязненно заметила Фрося, отвернувшись от Симы.

Симочка заморгала. Вот-вот заплачет.

Сергей дрожащими пальцами расстегивал карман гимнастерки. Сейчас все будет известно.

- На, читай, - он протянул записку Симе. - Узнаешь?

Вороненкова успокоилась. Фрося ведь сказала без всякой злости! Она приблизила к глазам бумажку и сразу же отдала Сергею.

- Тут читать нечего, это просто разорванный рецепт.

- Чей?

Сима снова взяла обрывок рецепта..

- Кажется, когда-то я пила эту гадость, пока тетя Анюта не отобрала, всматриваясь в рецепт, сказала Сима. - Ну, конечно, валерьянка, кали бромати, вода... Так эту же микстуру у меня Бабкин и забрал вместе с другими пузырьками. - Она перевернула бумажку. - Рецепт мой, он был прикреплен резинкой к горлышку бутылки. А вот тут на обороте стоит цифра "2". Это уж, наверное, Бабкин написал.

Сергей был ошеломлен таким простым разрешением загадки. Мечтал, думал о необыкновенном, искал таинственное значение слов, представлял себя спасителем погибающего корабля или, на плохой конец, одним из случайных участников большой научной работы по исследованию подземного океана... И вдруг... Валерьянка. Микстура... Обыкновенная бутылка, брошенная в колодец...

Может быть, и читатель разочарован вместе с пастушком? С детских лет на страницах приключенческих романов мы встречали только иностранные названия и чужие имена. Они оставляли в нас ощущение непонятной волнующей романтики и тайны. С годами все это проходило, романтические ковбои становились плохими пастухами (не в пример Сергею), а тайна не очень действенным рецептом от скуки. Большего мы не смогли найти в этих книгах... Настоящая романтика не скрывается в бутылке, она не приплывает к нам от берегов Южной Америки. Мы каждый день встречаем ее в нашей советской жизни, под нашим небом. Скажем, в той же Девичьей поляне.

Итак, вернемся к нашим друзьям.

Пастушок не мог успокоиться. Он готов был выпить целую бутылку этой валерьяновой смеси, только чтоб прийти в себя. Но зачем нужно было Бабкину дурачить людей? Зачем он запечатал рецепт в бутылку?

И даже не это главное. Как могла приплыть она из колодца в Камышовку?

Словно отвечая на мысли Сережки, заговорила Стеша.