Семь тысяч сто с хвостиком (СИ)

Annotation

Коледин Василий Александрович

Коледин Василий Александрович

Семь тысяч сто с хвостиком

Семь тысяч сто с хвостиком от сотворения мира

ПРОЛОГ.

В лето 7058 учинил у себя Царь и Великий князь Иван Васильевич выборных стрельцов с пищалей три тысячи человек и велел им жити в Воробьевской слободе, а головы у них учинил детей боярских; Да и жалования стрельцам велел давати по четыре рубля на год....

ГЛАВА 1.

Много с тех пор произошло разного и печального. Страшное время пережила страна и ее народ. Даже царей переменилось столько, что уже и подсчитать трудно. И Годунов успел править, и несколько Дмитриев претендовали на престол, и царевич Петр был, и даже Шуйский. Смутные времена опустились над Россией, впрочем, они и не проходили, тяжела завсегда была жизнь. Мало кто понимал в те годы, кто царь, а кто ворог. Да и как простому люду знать, что замышляют бояре да князья в палатах московских. А стрельцы, вольные охочие люди русские, призванные на службу государя, были плоть от плоти народ русский. И бунты поднимали, затуманенные речами хитрыми и посулами щедрыми, и с иноземцами воевали, и со своими бились, не понимая, кто царь, а кто вор и где правда. Но бог милостив. Воцарилась все-таки в государстве какая-никакая власть, да какой-никакой порядок. Хоть и не кончались войны, ляхи не успокоились, но молодой царь с каждым годом взрослел и креп, а вместе с ним и Россия крепла. А спустя еще немного годов в Туле, в большом доме, что первый за кремлевской стеной у реки Упы, в семье стрельца Ваньки Черноброва наконец родился мальчик, первенец, продолжатель рода и надежда отца. Нарекли его Васькой. Вот будет и смена к старости - радовался уже не очень молодой стрелец. Ведь по царскому указу служилый люд мог уходить со службы выставив за себя замену. Старый стрелец мог спокойно доживать свои дни в доме, справленном во время службы, а сыну предстояло пройти по стопам отца, получить и земельку, и дом отстроить, и, возможно даже, продвинуться по службе, дослужившись до десятника, а то и до пятидесятника.

Служба Государева не тяготила Ваньку. Он не застал, слава Богу, царствования Шуйского, а был выставлен отцом только со вступлением на престол Михаила Федоровича. А посему его миновала горькая чаша стрелецких бунтов и последующих казней. Был Ванька стрелец хоть куда. Роста не малого, крепок в кости, мог легко взвалить себе на плечо аж два чувала пудов по два-три в каждом и пройти с ними несколько верст. Так было на заре его стрелецкой юности, когда не было у него за душой никакого хозяйства, а только молодецкая удаль, да огромное желание зажить своей независимой от отца жизнью. Сказать, что он сильно желал уйти от отца вследствие нелюбви к прародителю, нельзя. Любил он и отца, и мать своих, и трех старших сестер, носившихся с ним в детстве словно с любимой игрушкой. Но все сродственники воспитали его самостоятельным и своенравным человеком. С трудом он в свое взросление переносил приказы главы семейства, порой, как ему казалось, неразумные, строгие и неоправданно грубые, хотя и понимал, что за ними скрывается огромная отеческая любовь. Скорее это было нечто другое, желание добиться всего самому, доказать, что он такой же сильный и надежный человек, как и отец. Да и пример был у него перед глазами. Малиновый кафтан с золотыми петельками часто облачал отцовские плечи, а желтые сапоги, красуясь и вызывая зависть сына, стояли на почетном месте в углу светелки.

Когда впервые было объявлено о приеме в стрельцы - новое государево войско людей свободных, "гулящих", годных к военной службе, не отягощенных ни долгами, ни большой семьей, то Ванькин дед одним из первых подался на службу, хотя был зажиточным хозяином. С тех пор и повелось в их роду служить государю честно и всю жизнь, отдавая здоровье и может даже и жизнь, коли потребуется и получая все выгоды от утраты полной свободы, коей обладала семья раньше, и обязательства подчиняться выборным десятникам, не говоря уж о детях боярских, но последним и так обычный люд кланялся в пояс, а Чернобровы и были обычным людом. Дослужился второй стрелец Чернобров до десятника, справила семья и новый большой дом, и хозяйство увеличили, земли приросло на несколько десятков четей, впрочем, и членов семьи прибавилось. Правда одних девок нарожали Чернобровы. Хоть и складные, и красавицы писанные, и работящие вышли, но так все одно без приданного не вылетят они из отчего дома, унесут с собой часть нажитого отцом и матерью. А когда родился Ванька, то семья выдохнула с облегчением, не переведется род на одних девках. Будет кому передать все имущество, останется фамилия, может, не звучная, но запоминающаяся и верная. Ванька улыбнулся, заметив на лице сына их отличительную черту. Даже у младенца просматривалась одна сплошная черная полоса волосиков над карими глазками.