Семь валькирий: шкатулка Эофии (СИ)

Сильный ветер подхватил всё моё тело, и прежде, чем я запуталась в ткани собственного платья, Кракен схватил меня за руку, притягивая к себе. Мы оба неслись к бушующей воронке, пахнущей дождем, и, обернувшись напоследок, я грустно всмотрелась в уже далекую фигуру, стоявшую неподвижно среди настоящего хаоса. Только сейчас я поняла, что не высказала и доли всех тех чувств, что хотела поведать Эолин. И почему только мы всегда всё откладываем напоследок…Ведь нам ничего не стоит обнять другого, поцеловать, но мы постоянно во власти одного и того же слова. Потом. Потом…Потом будет уже поздно.

Я ведь так и не сказала ей спасибо. Спасибо за всё то, что она для меня сделала, находясь в плену своих же сил. Если я когда-нибудь стану матерью, я хочу быть, как Эолин. Я буду любящей и теплой, ласковой и мудрой. Я хочу без остатка любить каждого ребенка, и моё счастье будет в том, что я смогу быть с ними рядом всегда. Не думаю, что так уж скоро взыграет во мне материнский инстинкт, и немало времени пройдет прежде, чем я решусь на столь ответственный шаг, однако, я буду медленно, но верно растить в себе те качества, которыми я сделаю своих детей счастливыми.

Перед глазами все смешалось, и я крепко зажмурилась, чувствуя, как крепко прижимают меня к телу мужские руки. Головная боль упрямо стучала по вискам и шум в ушах, казалось, заглушал всё вокруг. Ветер кусал кожу, до боли врезаясь в веки, а мы всё летели ввысь, будто бы находились всё это время в настоящем аду.

Всё моё тело начало обволакивать что-то мокрое и солёное, и, пытаясь сделать вдох, я вобрала в себя много воды. Не было ни воздуха, чтобы задержать дыхание, ни света, чтобы разглядеть место. Но я чувствовала руку Леннарта, что тянул меня дальше, а вот куда, уже и не помню. Наверное, я потеряла сознание…

Я проснулась в светлой красивой комнате в окружении отца и двух своих непоседливых сестер. Все они широко улыбались, смеялись и что-то говорили, но я не слышала ничего. Видела лишь шевеление губ и белоснежные зубы, пока кто-то не хлопнул меня по щекам так смачно, что невидимая заглушка в моих ушах звонко разорвалась. В моё сознание проникли смех и пение птиц за ярким окном.

Удивленно откинув голову, я ошеломленно посмотрела на Кракена, что облокотившись об изголовье, смотрел на меня сверху с нескрываемой усмешкой. Сил, чтобы язвительно ответить колкостью, не было, и даже дракончики, свернувшись калачиком, мирно спали на одеяле. Должно быть, из-за того, что они потратили всю магию, полностью истощилась и я.

Папа протянул мне стакан воды, и я окончательно пришла в себя, искренне отвечая на крепкие объятия. От папы всегда пахло горящей травой и чем-то хвойным, и таким родным был этот запах, что я, положив на его плечо свою щеку, не желала отпускать феникса ни на минуту. Я, видимо, ужасная дочь, но я больше не оставлю своего отца, если тому самому не надоест моё присутствие. Быть может, обстоятельства или же время вновь разведут нас по разные углы мира, но никогда больше не пропаду я надолго. Жаль, что для подобного заключения потребовалось столь много времени…

За двадцать лет Альфинур совсем не изменился, лишь оброс не идущей ему щетиной, которой он сейчас и кололся. Но мои сестры словно бы похорошели ещё больше. Индира стала сдержаннее и спокойнее, а Дейриа начала разговаривать чаще, хотя само слово «молчаливая» всё еще было к ней законно применимо. Они не спрашивали меня ни о том месте, где я была, ни о Кракене за моей спиной, но наперебой рассказывали обо всём, что произошло.

Сев к вечеру за кухонный столик и вооружившись чаем со сладостями, мы вновь постоянно срывались на непрекращающиеся объятия и странные извинения, в которых не было смысла. И прежде, чем услышать обо всём понемногу, Индира схватила меня за руку и потащила на соседнюю площадь, что по совместительству оказалась главной. Столица изменилась, точнее, теперь это был обычный город, который перестроили из-за разрухи во время прошедшей войны. Прежде, чем мы вышли, моя сестра попросила через Аметиша изменить наши внешности, и смысл подобного действия я поняла лишь тогда, когда мы пришли к нужному месту.

На главной площади стояла огромная статуя высокой девушки с распахнутыми крыльями и развивающимся платьем. В руке она держала длинный двуручный меч, тогда как второй рукой колдовала заклинание, которое скульптур изобразил в виде вечно сияющей розоватой сферы. Я взглянула в лицо воинственной девушки и с минуту стояла молча, смотря то на подпись внизу, то на Индиру, что уже разрывалась от смеха.

— Какого это быть настолько знаменитой? — произнесла она, подбегая ближе и хватая меня за руку.

— Как-то я пока не пойму…

— Я вижу по твоему лицу, — рассмеялась она, — жители столицы видели тебя и признали своей спасительницей. Ну, золотую ручку сюда ещё и Эдир приложил. Для этой страны ты теперь легенда! Наверное, в ближайшее время людям стоит всё-таки показаться, они будут в восторге!

— Это всё ещё не вяжется в моей голове, но…Индира, не говори людям, что мужчина рядом со мной Кракен. Пока не стоит. Будем работать постепенно.