Семь жизней

Возвращаюсь в постель. Судорожно натягиваю одеяло. Осенний ледяной ветер не щадит, но я люблю спать в холоде. Мысли улетучиваются. Заклеиваю коробку скотчем. Смотрю на потолок. Мне бы просто заснуть и проснуться утром. С улыбкой выпить кофе и спокойно дойти до школы. Из коробки рвутся воспоминания. Не хочу о них думать. Не хочу их вспоминать.

Женский крик медленно перетекает в рыдания. Я сжимаюсь ровно так же, как в ту ночь. Она умоляет ее отпустить. Умоляет ее забрать. Закрываю ладошками уши. Хочу пойти к ней, но боюсь. Второй голос велит идти. Велит убираться и никогда больше не появляется в нашей жизни. Тихо хнычу под одеялом. Боюсь, что меня заметят. Но им не до меня.

Несколько коротких вздохов и тишина. Хватит. Достаточно.

Впервые я рада, что мыслю слишком громко. В такие моменты можно и окно закрыть, ведь внешний шум не перекричит меня. Закрываю глаза. Восстанавливаю дыхание. До рассвета еще пара часов. Переждать бы их в спокойствии. Переждать.

Больше не мыслю ясно. На несколько минут погружаюсь в сон. Перед глазами ее образ. Она убегает от меня. Несусь за ней, поскальзываюсь и падаю в бездну. В реальности резко дергаю ногой и просыпаюсь от собственной реакции. Я все еще в этом полусонном состоянии, а значит могу успешно заснуть. Закрываю глаза, чувствую мелкую дрожь по телу. Засыпаю.

* * *

Элеонора проснулась от стука. С трудом разлепила глаза и уставилась на причину своего пробуждения. Тетя Эмма стояла в дверях с подносом.

– Доброе утро, соня! – радостно воскликнула она, оставляя поднос на столе. – Завтрак в постель.

– Я просила тебя не входить в мою комнату.

– Как же холодно в комнате, Нора. Ты же заболеешь! – Эмма потянулась к окну, но, встретив предупреждающий взгляд Элеоноры, убрала руку.

– Выметайся, – бросила девушка, откидывая в сторону одеяло.

– Милая, ну почему ты со мной так груба? Я же все для тебя делаю.

– Заметь, я ничего не прошу, а ты со своей заботой из кожи вон лезешь. Просто не трогай меня.

Нора взяла с подноса кофе и направилась в ванную. Ей быстро наскучивали споры с тетей касательно ее поведения. Казалось, нет смысла повторять очевидное. По мнению Норы, тетя должна была и сама прекрасно знать, почему она так груба. Но тетя Эмма не понимала и каждый раз пыталась выяснить.

Без особого энтузиазма девушка выполнила все утренние процедуры: почистила зубы, умыла лицо холодной водой и расчесала волосы. Уставившись на собственное отражение, Нора отметила, что впадины под глазами сильнее потемнели, а само лицо заметно исхудало. Истощение – эмоциональное и физическое.

Вернувшись в свою комнату, она поборола желание швырнуть поднос в стену назло Эмме. В очередной раз доказать, что ее забота не имеет значения. Ткнуть носом, как маленького котенка и не забыть отругать. Но сколько бы Нора не бунтовала, тетя Эмма не могла на нее злиться. Не умела. На каждый агрессивный выпад она отвечала большей заботой. Пыталась утихомирить зверя любовью, а тот продолжал выпускать коготки. Их игра в кошки-мышки с каждым днем набирала обороты.

Элеонора с трудом отворачивала лицо от подноса. Аппетитный сэндвич с курицей и сыром так и манил своим ароматом, но ей не хотелось так рано сдаваться. Она наспех заправила постель, влезла в привычную одежду и закинула в рюкзак нужные тетради и учебники. Живот недовольно заурчал. Нора поглядывала на сэндвич, давясь собственными слюнями.

– Дорогая, опоздаешь! – крикнула тетя, звеня кастрюлями на кухне. – Я сегодня задержусь на работе, так что не переживай!

– Плевать, – буркнула Элеонора, затягивая волосы в тугой хвост.