Читаем Семантика тональностей в цикле "Двадцать четыре прелюдии-восьмистишия" (СИ) полностью

Теперь второй постулат: ХТК пронизано цитатами из протестантских хоралов. И даже более того, Б.═Яворского объявили открывателем цитирования хоральных мелодий в ХТК. Но это═- навязанное всем заблуждение в расчёте на неискушённость читателей (в применении к "учению" Б.═Яворского как-то неловко говорить "слушателей"). В ХТК нет цитат из хоралов! Разве можно назвать цитатой вырванный из хорала обрывок мелодии из 3-4-х нот? Тогда и лифт в моём доме тоже поёт протестантский хорал в обрывке из трёх нот (я даже знаю какой). В прелюдиях вообще даже и таких обрывков нет. А в фугах по два раза упоминаются нотами только два хорала ("Ein feste Burg ist unser Gott" и "Aus tiefer Not schrei ich zu dir"), но только нотами, а звучат фуги лишь отдалённо похоже интонационно, да и то с изменениями в мелодии. Остальные же якобы "цитаты"═- "лифтовые" обрывки мелодий.


Все эти "цитаты", якобы "открытые" Б.═Яворским═- обман публики. Поэтому говорить о том, что "процитированный" хорал определял в ХТК и содержание конкретной прелюдии и фуги═- бессмыслица, которая целиком на совести профессора. Кроме того, читателей профессорских опусов намеренно вводят в заблуждение ещё одной натяжкой. Что якобы все люди тогдашней Германии знали хоралы наизусть. У Баха в его духовных произведениях с текстом, а также в органных сочинениях используются темы около четырёхсот хоралов. Что, все люди были настолько музыкальны и с такой музыкальной памятью, что знали их наизусть? Они же часто бывают очень похожи один на другой, а тексты могут говорить совершенно противоположное. Достаточно посмотреть любой сборник протестантских хоралов. Б.═Яворский намеренно опускал факт, что в каждой протестантской общине в тогдашней Германии в ходу был небольшой "свой" список употребляемых хоралов, максимум из нескольких десятков (а иногда не более десятка). Так что объявлять хоральные мелодии знаками и символами, определяющими содержание музыки для тогдашних людей═- ну очень большая неточность.


Возвращаюсь к "обойме символов" Б.═Яворского. Вот ещё одна порция.


Восходящий тетрахорд═- постижение воли Господней.

Восходящий и нисходящий секстаккорд═- неминуемое свершение.

Квартсекстаккорд═- жертвенность.

Падение на терцию═- печаль.



Что тут скажешь? Многие ли из слушателей музыки Баха отличат тетрахорд от секстаккорда, а секстаккорд от квартсекстаккорда? И не дай Бог ошибутся, если терцию перепутают с квартой, которая в "обойме" отсутствует. И Б.═Яворскому в принципе плевать, в каком ладу, мажорном или минорном, встретятся эти загадочные для многих аккорды (которые, кстати, встречаются почти во всех прелюдиях и фугах ХТК).


Почитал я эту книжечку символов от Б.═Яворского, и мелькнула у меня одна очень крамольная мысль. А для чего он это всё выдумал? Догадываюсь, почему. У Б.═Яворского, как у большинства музыковедов-теоретиков, существует очень теребящий их комплекс неполноценности═- неспособность слушать музыку сердцем, отрешившись от нотного текста, возникающего в их мозгу. Они в этом не виноваты, просто так устроено музыкальное образование теоретиков. И в попытках восполнить свою неспособность слушать самоё Музыку, Б.═Яворский и выдумал свою теорию (для меня: так просто высосал из пальца, использовав свое консерваторское образование). Он забыл, что Бах был искренне верующим христианином-протестантом, а для протестантов весь церковный обиход, весь уклад жизни, все их пристрастия в искусстве стремились к простоте. А Б.═Яворский своей "теорией" словно говорит, что вместе с другими теоретиками он принадлежит к касте избранных, которые одни понимают музыку. Другим, неучёным, такое "высшее" понимание музыки изначально недоступно.


Таким образом (надеюсь), метод Б.═Яворского по определению содержания прелюдий и фуг из ХТК не выдерживает никакой критики. Мне ещё и то удивительно, что ему было всё равно, в какой тональности написано приписываемое им содержание. Всё-таки был учеником С.И.═Танеева, и, по слухам, учитель намеревался отдать ему свой класс контрапункта и фуги в Московской консерватории. Читая анализы содержания прелюдий и фуг ХТК у Яворского и его последователей, невольно задаёшься мыслью: и чего это старина Бах писал во всех тональностях? По метóде Яворского любое содержание можно было бы изложить в до мажоре или в ля миноре: зачем лишние знаки в нотах? А Яворский потом в своей редакции странспонировал бы, чтобы все тональности были в наличии.


Давно известно, что теоретикам и историкам разных видов культуры (музыки, поэзии, искусства, архитектуры и т.═д.) противопоказано советовать композиторам, поэтам, художникам, как сочинять, писать, рисовать. Это не их дело. Их главная обязанность═- изучать то, что выходит из-под пера, кисти, резца, находить какие-то закономерности, строить свои теории, в общем, делать то, что в какой-то степени приближает человечество к Истине. Насколько их теории и построения нужны слушателям, читателям, зрителям═- решать не теоретикам и историкам. Время═- главный судья всем этим наукам.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука