Семейка с того света

Мы закричали на него, чтобы он не делал глупостей и быстрей спрыгивал. Но он только смеялся. Смеялся он и после того, как свалился со стены. К счастью, упал он на спину в мягкий и глубокий сугроб.

К счастью.

Теперь я с грустью вспоминаю об этом. Пожалуй, в тот злополучный день это было наше единственное везение.

Глава II СЛАБЫЙ ЛЕД

Я помню сероватый лед, который покрывал озеро, — такой гладкий и прозрачный. При нашем появлении в небо с шумом взлетели несколько черных птиц.

Снежный комок упал с сосновой ветки и разлетелся по ледяной поверхности. Я запомнил даже мягкий стук, с которым он ударился.

Все эти звуки запомнились мне в тот день. И еще другие звуки, настолько ужасные, что мне до сих пор хочется закрыть уши ладонями, да так и сидеть, сидеть, сидеть…

Мы принялись надевать коньки. Скотт настоял на том, чтобы мы все сняли перчатки и провели пальцем по лезвиям его новых коньков. Он хвастался, что они титановые, а поэтому более быстрые и крепкие, чем обычные.

Майкл возился с узелком на шнурке. Коньки были не его, а чужие. Старые коньки моего старшего брата Ника, из которых тот уже вырос. Поэтому они не очень хорошо подходили Майклу.

Ванесса помогла ему справиться с узелком. Потом первая выбежала на лед.

Она очень красиво катается на коньках. Как настоящая фигуристка. Вообще, она прирожденная спортсменка. Форвард баскетбольной команды девочек в нашей школе.

Но она говорит, что равнодушна к спорту. Она больше любит сидеть в своей студии, которую родители устроили для нее в гараже, и рисовать красками. Она надеется, что когда-нибудь в будущем станет настоящей художницей.

Майкл неуклюже заскользил по льду. Его коленки задрожали и подломились, и он с громким хохотом шлепнулся на живот.

— Спенсер, эти коньки мне не подходят! — крикнул он мне. — Я даже не могу как следует зашнуровать ботинки.

— Ты когда-нибудь катался на коньках до этого? — крикнул я.

Майкл снова засмеялся.

— Вообще-то, нет!

Он поправил на голове шерстяную спортивную шапочку, встал на ноги и неуверенно поехал к Ванессе. Она взяла моего кузена за руку и медленно потянула за собой по льду.

Вскоре мы катались уже все четверо. Я наклонился вперед и стремительно промчался сотню метров навстречу легкой поземке. Мое лицо горело от холодного ветра. Потом, прижав к коленям руки в перчатках, я плавно заскользил рядом с Ванессой и Майклом.

Майкл постепенно набирался уверенности. Меня охватил восторг. Под ногами загадочно мерцало зимнее озеро. Сладко и свежо пахло морозом. Пышные белые облака ярко сияли, освещенные солнцем.

— Эх, сейчас бы музончик, — заявил Скотт. Он ехал спиной вперед, лихо выделывал петли и, как всегда, воображал.

Радиоприемника никто с собой не захватил. Мы принялись петь. Так мы спели несколько песен, катаясь под них. Мы пели и катались. Нам всем было очень хорошо.

Когда же все пошло наперекосяк?

Вероятно, все началось, когда этот жирный болван Скотт сорвал с Майкла его шерстяную шапочку.

— Лови! — заорал он и швырнул шапочку мне.

Я не поймал, и она заскользила по льду. Мы с Майклом одновременно бросились к ней. Я опередил его, подхватил шапочку и бросил ее Ванессе.

— Эй, отдайте! — крикнул Майкл.

Его лицо стало пунцовым от мороза. Темные волосы прилипли к вспотевшему лбу.

Он резко рванулся к шапочке. Смеясь, Ванесса помахала ею у него перед его носом и перекинула Скотту. Скотт бросился к ней, но промахнулся и упал. Шапочка шлепнулась на лед прямо около Майкла.

Он поднял ее. На его лице застыла обида.

— Шутки у вас дурацкие, ребята! — крикнул он, наклонился вперед и заскользил прочь от нас.

Он все еще держал в руках свою злополучную шапочку, когда лед затрещал.

Раздался громкий долгий треск. Я запомнил его на всю жизнь.

Я увидел, как под коньками Майкла ломается лед. У меня даже не было времени на то, чтобы что-то крикнуть. Все произошло слишком быстро.

Длинная ледяная глыба накренилась. Лицо моего двоюродного брата исказил испуг. Майкл взмахнул руками.

На лед выплеснулась вода. Другой долгий звук — кра-а-к — отозвался эхом в деревьях. Майкл начал падать.

Все произошло так быстро, так ужасающе быстро…

Ноги Майкла попали в полынью, образовавшуюся во льду. Из нее снова плеснула вода. Голова кузена исчезла. Его руки еще держались за край льдины.

Злосчастная шапочка лежала на треснувшем льду как черный маленький зверек.

Но сам Майкл исчез.

— Не-е-е-е-е-ет!

Неужели это кричал я сам? Я этого не запомнил. Я почти не помню, что происходило дальше.

Помню лишь, как я бежал к полынье, чтобы спасти своего двоюродного брата.

Там я рухнул на колени. Нагнулся над полыньей, стал всматриваться в темную плещущую воду. И все кричал его имя.

— Майкл! Майкл! Майкл!

Я вздрогнул, когда из воды неожиданно высунулась его рука. Словно белая рыба из темной воды. Я схватился за нее. Такую холодную.

— Майкл! Майкл! Майкл!

Я лег на живот, наклонившись над неровной дырой. Я схватил Майкла за руку и стал тянуть ее к себе изо всех сил.

Рука была такой холодной. Такой скользкой.

— Майкл! Майкл! Майкл!

Я держал его. Держал его за руку. Дергал изо всех сил.