Семейная хроника: сборник рассказов. Том 1

Когда появился градообразующий завод «Сельмаш», вокруг него появился рабочий посёлок городского типа, который быстро перерос в крупный город. Много жителей со всей округи перебирались на «производство». Попала туда и наша Крёстная. Завод предоставил комнату в коммунальной квартире, естественно не сразу. Её надо было зарабатывать многими годами труда. До этого приходилось снимать жильё у знакомых. Мы все росли под её крылом. Володя, будущий Лауреат Государственной премии, умница, не «прошёл по конкурсу» в политех! Такое себе представить, просто, невозможно! Но это было. И Володя работал фрезеровщиком какое-то время на заводе в «Сельмаше». Жил у Крёстной. Дядя Коля (брат отца) постоянно восторгался Володей:

– Молодец, племяш! Лучший рационализатор завода! Всё время на заводской «доске почёта». Будешь обязательно инженером!

Слова его оказались пророческими.

Лида, окончив 8 классов в Кевде, заканчивала 10 классов в «Сельмаше». Проживала у Крёстной. Я учился в техникуме в Пензе, а по большим праздникам (Октябрьская, день Конституции), ездил аккуратно в «Сельмаш» к Крёстной и в Каменку к дяде Коле.

Как говорил Райкин, нанимаясь нянькой к каким-то родителям: – К праздничкам большим подарочки уж обязательно! А ко дню Парижской Коммуны и к Покрову как вам совесть позволит! Вот и мне так же. Когда захочется есть, «аж невтерпёж», то я наведывался в «Сельмаш» не только по большим праздникам, но и ко дню Парижской Коммуны, и к Покрову!

Крёстная всегда накормит, как дома! Варила мне всегда лапшу молочную. Вот только в эту минуту я начинаю понимать, а где же она покупала крупу?! Ведь даже в Пензе она продавалась строго по талонам! А в «Сельмаше» тем более! Получается, что она сама недоедала, а сохраняла для нас!

Вот почему и в Кевде часто лапша была самодельной! Мать замесит тесто из муки, раскатает, поджарит на плите и мы с ума сходили от вкусноты! Съедали половину без молока. Утерпеть было очень трудно!

Когда я учился в авиационном институте в Ленинграде, то всегда на каникулы и с каникул заезжал к ней. Она тогда была в хорошем состоянии здоровья. Ко всем землякам из Кевды, переехавшим в «Сельмаш», относилась всегда доброжелательно Она ходила к ним в гости, особенно любила соседей по нашей улице из Кевды. Таковыми были Панины, Палагины, которые жили в Кевде напротив нас на нижней дороге. Выезд в «Сельмаш» у них был очень тяжёлым. Дед Палагин говорил:

– Ну, куда мы поедем с Родины?! Я же там с тоски помру! Как это я среди чужих людей буду жить? Ни поговорить, ни покурить?

Молодёжь, дети его, уговаривали, что будут работать на «производстве» и будут жить лучше.

Дед пожил в «Сельмаше» как-то недолго. Мне кажется, он, действительно, ушёл из жизни от тоски по Кевде!

Крёстной, как и матери, естественно, было очень важно, чтобы мы, дети, все росли без вредных привычек. Не курили, не пили, ни прибивались к каким-то бандитам. И мы их желания и стремления все выполнили. Все учились в институтах. Единственная «вредная» привычка была это учёба, без начала и без конца! Что касается меня, Крёстная знала, что после окончания техникума, я получил хорошую работу конструктором в Научно-исследовательском институте. Отличное жильё новое, чистое, тёплое, светлое, в 2-х местной комнате в общежитии! Родители мои были в гостях, и просто умилялись от восторга:

– Ну, Коля, не зря ты страдал, когда учился! Теперь живи, работай и радуйся!

И вот «вредная» привычка снова учиться дальше опять взяла верх. Всё эти прекрасные условия, завоёванные таким трудом и лишениями, были добровольно оставлены, и снова на 6 лет очередные лишения и голод.

Один раз, когда в каникулы я заехал к ней, Крёстная повела меня к Кевдяшам с нашей улицы. Это была сказка – побывать в гостях, как в родной семье! Не случайно пословица говорит «хороший сосед, это тоже семьянин»! Погостили у Паниных, пошли к Палагиным.

Встретила нас у входа Немая. Она была одной из дочерей у деда Палагина. От какой-то болезни в детстве потеряла слух. В итоге стала Немой. Она прекрасно всё понимала по губам. Была хорошей труженицей по домашним делам. При входе в дом, она первой встретила всех гостей.

Что происходило далее – описано в рассказе «Часовой».

Устраивать такие вот импровизированные, неожиданные для всех и для неё самой, в том числе, простые, но очень глубоко трогательные сцены – было Божьим даром у Крёстной!

Много лет спустя, когда уже в живых не осталось ни Немой, ни её сестры Пелагеи, Крёстная, вспоминала нашу встречу с ними в «Сельмаше», и очень горевала об одном упущенном моменте в этой встрече.

Когда Палагины уезжали из Кевды на производство в «Сельмаш», было много слёз, и не только у деда Палагина, но и у молодых его детей. Я, в это время, был в возрасте 3-х лет. Решил пожалеть плачущую Пелагею (вероятно, ровесницу моей матери):

– Не плачь! Я вырасту большим, куплю тебе платье «горошком»!

Вот об этом эпизоде, Крёстная очень переживала: