Семейная хроника. Том 3

Мы все четверо ни гу-гу. Минут 20 злословил. Не понятно, то ли он жалел нас, то ли издевался! Получив одностороннее удовлетворение в грязной тираде, кричит:

– Петруха, принеси им то, чем в Смольном кормят!

Охранник внутреннего прохода «Петруха» слинял куда-то и приносит какие-то языки, фаршированные ещё каким-то мясом. Мы набросились на них как собаки. Ели, ели. Воспряли духом после этого, и снова за работу. Оставшееся мясо закопали в соль. Зачем? Унесет, что ли кто-то? До сих пор не знаю! Как животные! Повозим, повозим соль и снова откапываем мясо. Опять поедим. Но, много ли съешь без хлеба?!

Посмотрел, посмотрел на нас мужик в шубняке и сам куда-то ушёл. Приходит обратно и приносит тёплый батон. Мы его разломили на четыре части, и на вздохе мгновенно расправились. Это «перекусывание» было как допинг. Но времени оставалось в упор только на дорогу до улицы Герцена, где военная кафедра. И соль до конца разгрузить не удалось. Совсем немного! После «войны» поехали доделывать.

Приехали на работу, а вагона уже нет. Нам сказали, что работа была срочная. Пришлось подключить каких-то людей, и они разгрузили вагон.

В итоге за то, что разгружали мы, заплатили кому-то, а за ту часть, что оставалась, заплатили нам. Объёмы проделанных работ поменяли местами.

Эпилог

До сих пор обидно, зачем же студентов-то обманывать! Так ли уж много у них денег!? Дали нам по 3 рубля и всё.

Ждановский завод

Если не все, то многие наши руководители стараются оставить яркий след своего пребывания на главном посту. Хрущёвские перестройки оставили во многих слоях населения глубокий след разочарования. «Укрупнение» населённых пунктов в сельском хозяйстве. Газеты тогда писали о «больших, радостных переменах» в жизни тружеников сельского хозяйства. Теперь бригадирам стало удобно раздавать работу людям. После «укрупнения» все стали в «куче». А удобно ли стало самим людям? Даже яблони при пересадке приживаются на новом месте с трудом. Молодые прирастают, а старые – гибнут. Даже мне, после 7-го класса было понятно издевательство над народом. Сколько слёз оставлено оторванными людьми с обжитой многими поколениями земли! В рассказе «Мухряк» частично затронута эта тема.

Перестройка коснулась и армии. Сокращение выплеснуло большую массу «лишних» людей. В их числе оказался и капитан-лейтенант Синьковский Иван Евдокимович. Подробнее о его военной и гражданской жизни изложено в рассказе «Синьковский И. Е.»

Иван Евдокимович пошёл работать на Ждановский завод учеником кузнеца. Со временем, став рабочим, сам стал учить помощника Рому.

В студенческие годы я при содействии Евдокимовича попал на этот завод в 12 цех, где он работал. Эта возможность лишний раз вызывает благодарность техникуму. Как же здорово быть знакомым со всем парком станков машиностроительной промышленности! Мне предложили работу токаря. Через неделю ко мне подошёл седой старичок-пенсионер. Мы с ним работали вдвоём во всём цехе во вторую смену. Он, как чекист, тщательно рассматривая меня через очки, начал допрос:

– И кто ж ты есть? Приходишь не к началу смены? И уходишь, когда захочешь!

– Голодранец, переполненный оптимизмом! Учусь в авиационном институте. Попал сюда по блату. Знакомый здесь работает.

– Кто ж такой, если не секрет?

– Кузнец.

– Евдокимович?

– Да. А ухожу раньше смены – норму сделаю и домой. Учиться надо.

– Жалко тебя, энтузиаст! Мы же тут всю жизнь проработали. Знаем всё. У меня своя тумбочка по уши заполненная инструментом и ещё ключи от тумбочки приятеля. На каждую работу свои резцы подготовлены к своему станку. А ты пока шаблон сделаешь, пока заточишь, пока подложки подберёшь под резец – времени-то сколько уходит. Хорошо, что с техникой дружишь. Иначе сломал резец – опять всё с центра поля. А количество резцов на смену ограничено. Мне в течение года только месяц разрешают работать и пенсию сохраняют. Если больше, то пенсию отнимают. Такие вот правила. Уйду после месяца подработки и тумбочка моя опять будет ждать очередного прихода. Будешь в моём возрасте поймёшь, как тянет на родной завод. Ему отдана вся жизнь!

Дядя Серёжа (так звали этого доброго старичка) поинтересовался моими родителями. Такие работяги, как дядя Серёжа, видят всё насквозь:

– Это хорошо, что родители не балуют роскошью. Сам добиваешься всего. Знаешь цену труда. Отучишься – будешь начальником. А, начальники из народа – хорошие начальники! А пока ты студент – подходи, если чего надо. Уважаю таких!

С помощью инструмента д. Серёжи дела мои ускорились почти в 2 раза. Кладовщик Натан был удивлён:

– Чего за резцами не приходишь?

– Ломать разучился!

Иногда заходил в кузницу. По грохоту слышно, когда она работает во вторую смену. Тяга к кузнечным делам – неизлечимая болезнь.

Позже Евдокимович стал моим тестем.

Что бы я делал без техникума? Который раз низко кланяюсь его науке! Даже работая инженером неоднократно пользовался его знаниями. На втором этаже нашей организации, где я работал после института, был производственный цех с хорошим оборудованием. Я пришёл к начальнику цеха.