Семейная хроника Уопшотов

На следующий день рано утром Лиэндер шел по пропахшей рыбой тропинке к причалу, где стоял "Топаз". С десяток пассажиров ждали его, чтобы купить билеты и сесть на пароход. Тут Лиэндер заметил на рулевой рубке какое-то объявление. Он сразу же подумал о Гоноре, и ему захотелось поскорее узнать, что она замышляет. Объявление было написано на доске и стоило, наверно, долларов пять. Оно гласило:

"НЕ ВХОДИТЬ! ЭТА ЯХТА ПРОДАЕТСЯ.

ЗА СПРАВКАМИ ОБРАЩАТЬСЯ К ГОНОРЕ УОПШОТ, 27, БОТ-СТРИТ".

На мгновение сердце у Лиэндера оборвалось: казалось, он упал духом. А потом обозлился. Объявление было привешено к рубке, а не прибито, он схватил его и собрался бросить в реку, но сообразил, что доска хорошая и может на что-нибудь пригодиться.

- Сегодня рейса не будет, - сказал он пассажирам.

Затем он сунул доску под мышку и мимо группы ожидающих направился к площади. Большинство поселковых торговцев, разумеется, знали про объявление, и многие из них наблюдали за Лиэндером. Он никого не видел и с большим трудом удерживался, чтобы не заговорить вслух с самим собой. Как мы знаем, ему шел седьмой десяток; сутуловатый, со слегка переваливающейся походкой, но еще очень красивый старик, с густой шевелюрой и мальчишеским выражением лица. Доска была тяжелая, и рука у него затекла, так что ему несколько раз пришлось перекладывать доску с одного бока на другой, прежде чем он добрался до Бот-стрит. К тому времени он совсем взвинтился. Здравого смысла в нем почти не осталось. Краем доски он стал колотить в дверь Гоноры.

Гонора шила. Ей понадобилось некоторое время, чтобы дойти до двери. Прежде всего она достала свою палку и обошла кругом гостиную, убирая отовсюду карточки Мозеса и Каверли. Она побросала их на пол за диван. Она сделала это потому, что, хотя ей нравилось видеть вокруг себя карточки мальчиков, она все же не хотела, чтобы кто-нибудь из Уопшотов обнаружил столь явное проявление ее привязанности. Затем она оправила платье и пошла к двери. Лиэндер колотил не переставая.

- Если ты отобьешь краску с моей двери, - крикнула она ему, - ты уплатишь за это!

Как только она открыла дверь, Лиэндер ворвался в холл и прорычал:

- Что, черт возьми, это означает?!

- Не чертыхайся, - сказала она. Она зажала уши руками. - Я не хочу слышать, как ты чертыхаешься.

- Чего ты от меня хочешь, Гонора?

- Я не слышу ни одного твоего слова, - сказала она. - Я не хочу слушать твою ругань.

- Я не ругаюсь! - прокричал он. - Я перестал ругаться.

- Судно мое, - сказала Гонора, отнимая руки от ушей. - Я могу делать с ним все, что захочу.

- Ты не можешь продать его.

- Могу и продать, - сказала Гонора. - Сыновья д'Агостино хотят купить его для рыбной ловли.

- Я хочу сказать, что "Топаз" находится в моем распоряжении, Гонора! Голос его звучал отнюдь не просительно, он все еще кричал. - Ты отдала его мне. Я привык к нему. Это мое судно.

- Я дала его тебе только на время.

- Это черт знает что, Гонора: члены одной семьи не могут исподтишка делать друг другу гадости.

- Я не хочу слушать твою ругань, - сказала Гонора. Ее руки снова взлетели вверх.

- Чего ты хочешь?

- Я хочу, чтобы ты перестал ругаться.

- Почему ты это сделала? Почему ты сделала это за моей спиной? Почему не сказала мне, что ты затеяла?

- "Топаз" принадлежит мне. Я могу делать с ним все, что захочу.

- Мы всегда всем делились, Гонора. Этот ковер принадлежит мне. Это мой ковер. - Он говорил о дорожке в холле.

- Твоя дорогая мать подарила этот ковер мне, - сказала Гонора.

- Она дала его тебе на время.

- Она хотела, чтобы он был моим.

- Это мой ковер.

- Ничего подобного.

- Я отплачу тебе той же монетой. - Лиэндер положил доску с объявлением на пол и ухватился за конец дорожки.

- Оставь этот ковер, Лиэндер Уопшот! - вскричала Гонора.

- Это мой ковер.

- Сию же минуту оставь этот ковер. Ты слышишь?

- Он мой. Это мой ковер.

Лиэндер потащил к двери дорожку, которая была до того грязной, что он расчихался от многолетней пыли. Тут Гонора схватилась за другой конец ковра и позвала Мэгги. Мэгги вышла из кухни и уцепилась за тот же конец, что и Гонора, - все трое чихали, и все принялись тащить. Это была очень некрасивая сцена, но если мы признаем незаурядность Сент-Ботолфса, то должны признать и тот факт, что это был край выстроенных назло соседям заборов и смертельных ссор и что близнецы Пинчоты всю жизнь прожили в доме, который был разделен проведенной мелом чертой. Лиэндер, конечно, потерпел поражение. Разве может мужчина победить в такой схватке? Оставив ковер во владении Гоноры и Мэгги, он вылетел из дома такой взбудораженный, что не знал, куда идти, и, направившись по Бот-стрит к тогу, вышел в поле, сел на душистую траву и принялся жевать сочные кончики стеблей, чтобы прошла горечь во рту.