Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве

Это как раз та педагогика, которая способна снять возможность появления эффекта «суженного сознания».

10. Нравственное чувство и нравственная вера – вот что способно объединить взрослых и детей

– Все у меня изменилось, – рассказывает Люда, – потому что я вступилась за Сашку. Я несколько раз говорила, что мы все: и ребята, и учителя – виноваты в его смерти. Ему уже деться было некуда, вот он и решился на такое. Вы даже не представляете, как это бывает, когда на одного сразу наваливаются и родители, и учителя, и класс… Раньше мне было легко учиться. Все ко мне хорошо относились. А когда это случилось, все стало наоборот. Чуть опоздаю, ну буквально на тридцать секунд: «Марш к директору». Описка в контрольной – тройка. Вот, гляньте…

И Люда вытащила из сумки тетрадь по алгебре. Смотрю работу (после я покажу эту контрольную опытному методисту, который оценит ее пятеркой), читаю замечания в дневнике: грубила, плохо работала на пришкольном участке, опоздала, примите меры, Люда дерзит, мешает классу учиться… Вслушиваюсь в ее слова:

– И мои родители, конечно, верят не мне, а им, учителям. И тоже на меня: «Хулиганкой растешь». А тут еще и класс. Стали мне говорить, как тогда Сашке: «Тебе что – больше всех нужно? Чего ты лезешь и споришь с учителями? Из-за тебя одни собрания пошли и разбирательства». А вчера, когда Екатерина Ивановна пришла и сказала: «Вот снова наш класс плохо дежурил… Все из-за Гуровой», – то все ребята закричали: «Хватит нам с ней возиться, пусть уходит в другую школу». Я встала и ушла. Думала, хоть мои прежние подруги меня найдут, но никто не нашел. Вы даже не представляете, как мне обидно стало. Я, конечно, и на следующий день в школу не пошла. Поехала на Сашкину могилу. И здесь стало мне страшно. Так захотелось им всем отомстить! «За что же так все они против нас с Сашкой? – думаю. – Что мы им плохого сделали?» А самой так хочется исчезнуть… Нет, нет, не думайте, это я так просто. Я никогда не сделаю того, что сделал Сашка.

У веры, если она истинна, если она основывается на бескомпромиссности нравственного закона, есть нечто особое. В отличие от слепой веры, вера истинная, основанная на убеждениях, обнажает совесть, придает свободе человеческой воли ту законченность формы, благодаря которой содержательная духовность обретает материальную силу.

Люда говорила все это спокойно, даже улыбаясь. Поправляла при этом волосы и даже чуть-чуть, как мне показалось поначалу, кокетничала. Моя мысль металась в догадках: «Что с ней? Что истинно в ее словах, а что нет?» И вдруг непонятность мгновенно исчезла, и я почувствовал горький стыд от своих диких предположений. Люда вдруг заплакала. Лицо ее стало красным. А потом вмиг слезы исчезли, и она снова сделала попытку улыбнуться.

– Ты понимаешь, какая штука, – стал я рассуждать, – я тебе в двух словах расскажу о своем отношении к людям. Оно во многом совпадает с твоим прежним отношением. Сейчас у тебя несколько изменилось все. Но это временно. Так вот, все, на кого ты злилась, они не совсем такие, какими порой кажутся. В каждом сидит добро и зло. И добра, представь, больше, чем зла. Вот, знаешь, сразу после дождя бывают большие лужи. И вода стоит на месте. А стоит крохотный ручеек сделать, как вода тут же вся и выбежит. Так и с людьми. Иной раз одного слова, одного ручеечка достаточно, чтобы люди стали добрее, чтобы зло у них улетучилось.

Ох, как я верил тогда в свои слова, как я хотел, чтобы Люда тут же мгновенно приняла мою философию. Собственно, в тот момент это не было моей какой-то новой версией или средством убеждения, в этих словах бурлила моя собственная противоречивость, которая и была разбужена детской тревогой, прикосновением к человеческой сути.

Размышляя над педагогическими проблемами, я всегда убеждался в том, что этот искрящийся контакт, когда общение с ребенком заряжает тебя новой нравственной силой, является главным в воспитании. И я был несказанно счастлив, что эти контакты вдруг очистились и дали ту единственную нравственную искру, которая исключала какое бы то ни было недоверие или невозможность осуществления какого-то замысла.

У веры, если она истинна, если она основывается на бескомпромиссности нравственного закона, есть нечто особое. В отличие от слепой веры, вера истинная, основанная на убеждениях, обнажает совесть, придает свободе человеческой воли ту законченность формы, благодаря которой содержательная духовность обретает материальную силу.

И как важно и веру, и совестливые побуждения, и доверие, и свободу воли тут же материализовать в разумных педагогических действиях.