Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве

Что происходит в ситуации, когда вы предлагаете ребенку отгадать, что у вас в руке? Во-первых, происходит своего рода уравнивание – стираются, так сказать, возрастные границы. И здесь нет никакого панибратства, никакого ущемления достоинства взрослого: просто вы выполняете элементарное требование – говорите с ребенком на его языке. Во-вторых, общению задается такой характер, который мгновенно снимает напряженность и натянутость. И в-третьих, действие, окрашенное игровым элементом, устанавливает прочную связь, на основе которой могут запросто и успешно развиваться всякие другие неигровые действия. Вы говорите: «А вот ты не отгадал, а я отгадаю все, что угодно…» Ребенок колеблется. «Ну попробуй». Вы касаетесь его руки: не бойся. Контакт усиливается. И ребенок соглашается. Он радостно смеется, если вы не отгадаете. Он с вами. Вы его очень обидите, если на этом оборвете взаимодействие с ним. И рад он будет даже тому, если вы попросите его о чем-нибудь серьезном. Он постарается выполнить. Но если вы вообще никогда не возвратитесь к игре, он вас возненавидит, ибо поймет, что игра нужна была просто для того, чтобы «приручить» его.

Игровое действие всегда является составной частью игрового взаимодействия с ребенком или с коллективом ребят. Его основная цель в конечном счете – вызвать определенное отношение к требованиям воспитателя, к различным ценностям, к самому себе и к окружающим людям.

Глава 3 Вместе с родителями

Я использовал игру и как средство приобщения родителей к педагогическому творчеству. Родители на моих глазах преображались, когда я их приглашал на свои игровые занятия с детьми. Они включались в мои игры, увлекаясь живописью, музыкой, хореографией, историей искусств. В этом многообразии интересов рождалась личностная неповторимость и детей, и родителей, которые в процессе занятий формировали свою индивидуальность, развивали себя. А начиналось все так: я, обращаясь к детям, к их мамам и папам, рассказывал придуманную мною вместе с детьми сказку: «В некотором царстве, в некотором государстве, где цены были очень высокие, жила-была простая волшебная кисточка…» И каждый ребенок ощущает ее волшебство, трогая колонковое острие ладонью, щекой, губами. А потом наблюдает, как принцесса-кисть отправляется в загадочные владения, которые зовутся палитрой. Вместе сочиняем тут же про каждую красочку: «Я кадмий, кадмий желтый, я солнца светлый луч…» Мой поэтический всплеск обращается к Набокову: «…синее синего синей, почти не уступая в сини воспоминанию о ней!» Это магическая формула поэта. Я сто раз повторяю ее с детьми, они понимают, чувствуют. Это ключ к Высшему.

Цвет нельзя рассказать. Цвет можно только воспламенить в душе. Помочь представить. Но это не каждому дано. А лишь тем, в ком есть дар гуманитарной культуры. Эйдетизм – образная память, сохраняющая в себе яркие цветовые образы. Эйдетические упражнения – распахнутое окно в озонную гуманитарность.

– Дети, закройте глазки. Представьте себе цвет небесной тишины: ультрамарин, кобальт синий, розовый, целериум. А рядом кадмий, киноварь, краплак…

Лжегуманитарность, как и бездумная технология, игнорирует созерцательно-интеллектуальный эйдетизм. Между тем любая гуманитарность, как и любой истинный талант, начинается с прелести созерцания, с таинственного волнения.

Этого волнения ничем не заменить. Одухотворенная технология ищет тропинки к детским сердцам, к ликующим эстетическим родничкам. Попробуйте поднести тюбик к свету, настройте детей на ожидание чуда: сейчас, извиваясь, выскочит волшебная нить берлинской лазури или сверкающего изумруда. Странно устроены не только детские глазки, но и глаза взрослых. Не всякий способен ощутить красоту цвета. Не каждого будоражит цветовое пятно. Ликующему созерцанию надо не просто учить, может быть, даже учить невозможно, ребенка необходимо эмоционально приближать к красоте.

Я использовал игру и как средство приобщения родителей к педагогическому творчеству. Родители на моих глазах преображались, когда я их приглашал на свои игровые занятия с детьми.

Это хорошо понимают родители, лишенные в своем детстве такого чудесного приобщения к миру прекрасного. Они говорят об этом. И к радости детей, будто становятся детьми, приводя в восторг своих милых чадушек.

И больше всего я поражался тому, что дети 10–12 лет быстрее и свободнее осваивали самые сложные проблемы из мира искусств. Я обращаюсь к детским ручкам и говорю о том, что рука мыслит так же, как наш мозг, как наша головка! И дети верят мне. И в этом сказывается своего рода педагогический космизм, рождающий веру, энергию и великую силу красоты.

Глава 4 Планетарный дух технологии

Детская ладошка – это гармония природной красоты: чего стоят прозрачные пальчики! Кисточка – продолжение руки, она должна быть так же любима, как собственные пальчики.